Трещины
Шрифт:
Вот только пить в одиночку я никогда не любил, да и дел было невпроворот – из нескольких режимов прибора я испробовал только невидимость, поэтому я решил забежать в ближайшую кофейню, наспех выпить кружечку горячего и бодрящего, а уж затем снова приступить к испытаниям.
Я занял крохотный столик по соседству с двумя парнями, ведущими оживлённую дискуссию и, как бы ни старался обособиться от их разговора, всё-таки слышал обрывки фраз:
– Объясни мне, что с тобой не так? Ты добивался её два года, не спал и не ел, лез на стену, когда она была далеко. Я с тобой ездил караулить её у университета, выведывал расписание, чтобы подстроить «случайную встречу». Ты же просто бредил
– Тут всё очень просто, – со вкусом затянулся сигаретой собеседник, – пока ты её добиваешься, она мечта. Она недосягаемый идеал, к которому ты ползёшь, обламывая ногти. И жизнь без неё не мила, и все цвета смазаны, бла-бла… Но вот мечта в твоих ладонях, и … Вот нет стремления уже за что-то бороться. Нет острых ощущений, которыми я жил долгое время, к которым я так привык. Переживать, трястись от волнения, когда звонишь ей, пробиваться к ней между парами, чтобы оставить подарок с цветами в пустой аудитории. Нет, я не говорю, что любить я стал меньше. Просто мне с ней немного скучно, и я себя подобным образом развлекаю.
Право слово, если бы друг не дал ему по морде, это сделал бы я.
Вышел из кафе я в крайне дурном расположении духа, не помог ни вкусный кофе по-венски, ни мудрёный итальянский десерт. Настроения на какие-то изыскания с прибором не было совершенно, и я уже было побрёл в сторону дома через окружающие подворотни, как откуда-то со стороны гаражей донёсся сдавленный крик «Помогите!»
Ноги сами понесли меня быстрее, чем я успел сообразить, а что же я буду там делать.
– Помогите! Насилуют! Да отцепись же ты от меня! На помощь!
Больно много рыцарского ещё осталось в моём характере, что я не смог просто пройти мимо. Я помчался к скоплению гаражей-ракушек, где испокон веков творились всяческие безобразия. В одном из тёмных проулков я заметил две тёмных фигуры, прижавшиеся к стенке ракушки.
– Умоляю, прекратите, пожалуйста! – плакала девушка, тщетно пытаясь отбиться от облапившего её мужчины на голову выше ростом.
Я же второпях, не отдавая себе отчёта, поднял прибор на уровень глаз и с звонким металлическим щелчком переключил тумблер.
– Эй! Бугай! – позвал я и, выждав, пока насильник обернётся, вдавил кнопку до упора, – Салют!
Для себя я отметил, что на следующий раз возьму с собой защитные очки – как сильно не зажмуривайся, а после такой мощной вспышки мир ещё долго будет разукрашен в десятки цветов в стиле Дали, а перед глазами будут плясать всевозможные звёздочки и летать серпантин. В черепе нарастала пульсирующая боль, и даже слух, казалось, немного пострадал. Тем не менее, парню-насильнику пришлось куда хуже – он катался по земле и истошно вопил:
– Ай, сука, ненавижу, падла ты конченная, да я сейчас встану, ты у меня пожалеешь, гнида, мля!
И что самое интересное… Девушка кинулась к нему на помощь, причитая:
– Лёшенька, миленький мой, что с тобой? Что с твоими глазами? Посмотри на меня, посмотри на меня!! А ты, ублюдок, ты какого хрена лез вообще, тебя просили вообще вмешиваться? Не твоё собачье дело, чем тут люди занимаются! А ну, пошел на хер, тварь, ненавижу тебя!
У меня просто опустились руки. Как будто меня окатили ушатом то ли ледяной воды, то ли дурно пахнущих помоев. В голове, точно разбуженный пчелиный рой, метались противоречивые мысли: то ли извиниться, то ли наорать за эти глупости, припомнить басню о пастушке и волках… но я только потерянно разевал
И шёл я до самого моста, что вёл на другую сторону Волги. Можно было подняться, посмотреть, как внизу ходят мелкие кораблики и катера, пошвырять камешки или попытаться плюнуть аккурат на сверкающую лысину водителя утлого судёнышка.
Как принято в обиходе рассказывать о совершенно невероятном развитии событий – вдруг, внезапно, ни с того, ни с сего раздался жуткий, отвратительный визг тормозов, скрип колёс, стирающихся об асфальт и душераздирающий скрежет металла. В сотне метров от берега какой-то автомобиль пробил ограждение и лишь чудом зацепился за искорёженный бордюр, повиснув над холодными водами.
Все сетуют на то, что в голливудских фильмах на местах происшествия мгновенно собирается гаргантюанская разношёрстная толпа, что мечется, охает и взывает к справедливости и помощи. Поверьте мне, даже в поздний час на безлюдной набережной, толпа не заставила себя долго ждать. Суетящиеся зеваки, пытающиеся отвоевать наблюдательный пост получше, \ причитающие старушки и мамы с детьми, дяденьки, разглагольствующие и дающие дельные советы. На мосту прекратилось движение, было видно, как некоторые люди рискнули приблизиться к автомобилю, что вот-вот рухнет вниз, но на активные действия у них смелости явно не хватило. Никто даже не позвонил в МЧС, пожарную службу, полицию… хоть куда-нибудь. Стоит ли ожидать от них подвига, рассчитывать, что кто-то бросится в холодную воду спасать несчастных людей?
Сингапурские ученые утверждают, что крупные предметы воздействием концентрированного светового луча перемещать невозможно – это требует слишком высоких мощностей; подобная температура просто испепелит цель. А, к чёрту! Я выкрутил регуляторы на максимум и щёлкнул тумблером.
Риск – дело благородное. Но то, что я пытаюсь сотворить сейчас – форменная дурость. При помощи собранного на коленке прототипа пытаться передвинуть целый автомобиль, да ещё на таком расстоянии… либо я его поджарю, либо прибор разорвётся у меня в руках. Не сочтите за циничность, первый вариант меня устраивал больше. А прибор гудел, тарахтел, трясся, точно в лихорадке. Завывал потусторонними голосами. Выпускал клочья дыма. Надсадно хрипел, точно загнанная лошадь, мечущаяся в дорожной пыли. Металл раскалился до красна, он жёг мне руки, слышно было шкворчание кожи, гадкий запах палёного врезался в ноздри. С отчаянным криком я отбросил прибор, превратившийся не во что иное, как в бесформенный комок металла с искорёженными транзисторами и палёными микросхемами, ощетинившийся острыми шурупами и оплавившимися проводами. А что машина? Рухнула в воду? Занялась пламенем? Нет же, застыла в нескольких метрах от края, помятая, исходящая чадом жженой краски, и из неё выбираются шокированные люди.
Толпа зевак взорвалась радостными возгласами, и уже было собралась расходиться, как подоспел кортеж журналистов. Вот неторопливо расчехляет камеру дюжий бородатый мужчина, жалующийся на сверхурочную работу, и прихорашивается, одергивает платьишко ведущая.
– Добрый вечер! Мы ведем прямой репортаж с места автомобильной аварии, произошедшей напротив торгового центра «Гулливер», в котором установлен самый большой в Европе экран кинотеатра!
Наша съёмочная группа стала свидетелями ужасного происшествия, того, как автомобиль пробил ограждение моста и едва не свалился в реку, но благодаря чётким и слаженным действиям… Миша, смотри, едут МЧС-ники, давай крупный план!