Треск штанов
Шрифт:
Так до вечера и проболтался по Москве.
Заночевать же решил в кремле. Благо, что у него там имелась постоянная квартира, выделенная для остановки. Мало ли по каким делам?
Поужинал в тишине.
Кроме слуг никто не нарушал его покой здесь.
И лег спать.
Но только лег — стук в дверь.
— Кто там?
— Серафима Соломоновна прибыть изволила. Принять просит. — донеся взволнованный голос слуги.
Алексей открыл дверь.
На пороге стоял явно озадаченный слуга и заплаканная жена.
Сделал приглашающий жест, давая
— Что случилось? Отчего ты вся заплакана? Болит что-то?
— Я… я… мне не нужен крыло! — выкрикнула она порывисто и всхлипнула.
— Что? Как же так? Ты же утром требовала его. И говорила, что хотела бы получить даже их два.
— Нет! Нет! Я не хотеть крыло дворца! Не хотеть наложниц! Не хотеть, чтобы ты не приходить ко мне!
Алексей с трудом сдержал улыбку.
Утром, уезжая, он попросил Миледи поговорить с этой юной особой. Кратко объяснив задачу. Так что, когда он уехал, женщина заглянула к его супруге и кратенько обрисовала перспективы в лучших традициях доброжелателя. Рассказав и про судьбу Евдокии Федоровны, которую от монастыря только сын спас. И о том, что ее ждет дома, коли вернется. И о той похоти, которую Алексей только усилием воли сдерживает…
Накрутила она ее знатно.
Обрисовав перспективы брошенной, никому не нужной бабы, доживающей жизнь в «медвежьем углу» и полном одиночестве.
Наговорила страшилок.
И ушла.
Постаравшись сделать так, чтобы царевну «поменьше тревожили». То есть, обеспечила ей возможность побыть наедине со своими страхами. Чем довела к вечеру практически до паники.
А когда сообщила, что царевич заночует в кремле, с такой характерной ухмылкой, окончательно сломило ее желание брыкаться. Ибо Серафима поняла это по своему и весьма превратно. Так что, взяв руки в ноги, а она рванула в кремль. Рассчитывая закатить скандал и выгнать «всех этих шлюх». Но она их не застала. Отчего еще сильнее залилась слезам и бросилась обниматься, целоваться и так далее.
Испугалась она.
Сильно испугалась…
Утром ни свет ни заря постучались.
Алексей с трудом продрал глаза. Жена лежала рядом. Обнаженная. Растрепанная. По телу прошла приятна, бодрящая волна, вместе с воспоминаниями о ночи.
Он накинул на себя простыню, словно тогу. Ибо был обнажен. А стучали настойчиво.
За дверью стояла Миледи.
— Что случилось?
— Габсбурги начали вторжение к османам.
— Повод?
— Поддержка восстания болгар и освобождение всех христиан.
— Болгары в курсе? Хотя… глупый вопрос. Восстание ведь австрийцы организовали…
— Я так понимаю, вы помирились? — спросила Арина, довольно пошло улыбнувшись.
— Громко было, да?
— Очень, — еще сильнее улыбнулась Миледи.
— Кто слышал?
— Все.
Алексей покраснел.
С ним это происходило редко. Но тут аж уши стали гореть. Женщина же добавила с непередаваемым выражением лица:
— Ты что? Никто тебя не осуждал. Нет. Но судачили даже дворники…
[1] Для того, чтобы сильно не нагружать достаточно хлипкую конструкцию лесов, на которых держалась легкая обшивка каркаса, применяли выносные балки, закрепленные
[2] Не тепловые пушки, конечно, а железные булерьяны.
[3] Фунт в СИ составлял 409,67 грамм. Пять фунтов 2048,35 грамм. То есть, тесак весил чуть меньше 2 кг.
Часть 2
Глава 6
1712, август, 7. Охотск — Мелитополь
— Тяни!
— Толкай!
— Да чего ты делаешь!? Что, у тебя мухи в руках елозят!
— … — послышался грубый отклик в ответ.
Охотский порт жил своей жизнь.
Вот — бригада из доброй дюжины мужчин медленно затягивала паровой трактор на паром. Первый из трех, что доставили сюда.
Работник энергично крутил ручку лебедки шестеренчатой с большим понижением. Толстый канат медленно натягивался. ОЧЕНЬ медленно. Увлекая за собой «эту железяку» в добрых пятнадцать тонн весом.
Звяк.
Лязгнули гусеницы, чуть прокрутившись. На один тракт.
Звяк. Еще.
Алексей хотел — Алексей сделал и доставил сюда пару паровых тракторов да один экскаватор. Тоже паровой. Для развития добычи бурого угля.
К надежности и конструкции этих машин были вопросы. Местами серьезные. Но их появление здесь позволяло разом закрыть очень сложную задачу. Ведь рабочих рук не хватало. И остро. А уголь требовалось, добываемый открытым образом. Неглубоко. Эти же три аппарата, елозя по прииску, могли сообща заменить больше тысячи человек. Отчего тут, в моменте, сложилась удивительная историческая ситуация — самая высокая концентрация самоходной паровой техники на планете. Если не считать паровозов и пароходов. И это в такой-то глуши!
Чудо!
Фантастика!
Очевидное невероятное!
— А ну пошевеливайся!
— Жену свою поучи щи варить!
— Дай сюда! Дай! Кто же так крутит!? — продолжали вежливо пререкаться работники порта. Понимая, что в противном случае попадут в рейтинг 18+. Общаться же одними предлогами было неудобно.
Но люди крепились.
И зло поглядывали на слишком любопытного читателя. Ожидая того славного момента, когда тот уже отвернется и они вернутся к привычной глубине и красоте портового языка.
Паром при этом поскрипывал под тяжестью нагрузки.
Ну как паром? Так, одно название, если судить с высоты веков.
Два поплавка, собранных из стандартных понтонных модулей, поверх которых укладывалась рама и настил. Ну и невысокий фальшборт от заливания. Вот и вся конструкция. В базе. Ее освоили в Пскове, когда понтонные парки России оказались насыщены их изделиями. Вот и перешли на такую модель. Разборную. Из-за чего ее можно было затащить в любую глушь по частям.