Третье лето Союза «Волшебные штаны»

Брешерс Энн

Кармен как ненормальная носилась по квартире.

— Ты взяла сумочку? Я поведу.

В машине Кармен постоянно оглядывалась на маму.

— Малышка, следи за дорогой. Со мной все в порядке.

— У тебя… — Кармен задумалась, выбирая правильный термин из тех, что постоянно слышала в последние пару месяцев, — …схватки?

Кристина скрестила руки на животе и прислушалась, словно ожидая, что изнутри поступит сообщение азбукой Морзе.

— Вроде бы, нет.

— Что-нибудь болит? — спросила Кармен.

— Не особо. Спина ноет, и все.

В

больнице Кармен отвела маму в родильное от-деление, где ее должны были обследовать, и тут же набрала номер Дэвида. Она попала на автоответчик, и это был плохой знак. Она оставила сообщение, пытаясь говорить убедительно и спокойно.

В дверях появилась мама.

— Ну что? — как можно тише спросила Кармен, приказав себе не нервничать.

— У меня отошли воды, — сказала Кристина. Выглядела она усталой и напуганной.

— Ясно.

— Но у меня нет схваток.

— Это хорошо, да?

— Да.

— И что теперь? Мы можем ехать домой?

— Мне надо остаться здесь, — вздохнула Крис-тина. — Они хотят понаблюдать за мной до восьми, а потом, если ничего не произойдет, простимулировать…

— Простимулировать? Значит…

— Мне дадут лекарство, чтобы вызвать роды.

Кармен кивнула.

— Но я им сказала, что не могу… не могу родить малыша до того, как… — Кармен с отчаяньем смотрела, как из маминых глаз катятся слезы. — Это не может случиться, пока не приедет Дэвид. — Кристина разрыдалась, и Кармен порывисто ее обняла. Наверное, в первый раз в жизни она видела, как плачет мама.

Кристина была очень хорошей матерью и никогда не показывала Кармен, что напугана или расстроена. И вот теперь Кармен, напуганная и расстроенная, чувствовала себя взрослой и сильной, потому мама полностью доверяла ей.

Обняв ее, Кармен уверенно пообещала:

— Я найду Дэвида. Я привезу его к тебе, и он увидит малыша.

Итак, Кармен сидела в холле, лихорадочно раздумывая, что делать. Время было не самым удачным по многим причинам. Бабушка Кармен, мама Кристины, еще не приехала из Пуэрто-Рико. Тетя тоже. Получалось, что все близкие отсутствовали. Но младенца не интересовали чьи бы то ни было планы, и Кармен подозревала, что у него есть нечто общее со старшей сестрой.

Маму нельзя было оставлять одну, среди чужих людей, а Кармен собиралась отправиться на поиски Дэвида. Конечно, Кристина пока не рожала, — но…

Итак, у Кармен не оставалось иного выхода, кроме как попросить о помощи тех, кому она доверяла больше всего. Правда, Би не было в городе, а Тибби связывали с больницами душераздирающие воспоминания. Кармен набрала телефон Лены, но та не подходила ни к домашнему, ни к мобильному. Оставлять сообщение на автоответчик не хотелось. Значит, все-таки Тибби. Как ни странно, она подошла после первого же гудка.

— Ты можешь сейчас прийти в больницу? — спросила Кармен дрожащим от слез голосом. — У мамы отошли воды, а Дэвид куда-то пропал! Я должна его найти, пока у мамы не начались роды! Пожалуйста, побудь с ней, пока я не вернусь?

— Конечно, —

мгновенно согласилась Тибби. — Буду через пару минут.

— Не забудь телефон, хорошо? Я позвоню.

— Хорошо.

Они одновременно повесили трубку.

Когда Кармен позвонила Тибби, та только проснулась.

Ночь была длинной и изматывающей: до рассвета Тибби смотрела на дерево, потом влезла на это дерево, чтобы попасть в собственный дом, и легла спать в семь утра — от такого кто угодно устанет.

Когда спишь лишь три-четыре часа, теряешь ощущение реальности. Тибби не знала, как очутилась рядом с постелью Кристины, и даже писк больничного монитора не мог прояснить ее замутненное сознание.

Тибби с тревогой смотрела на возвышающийся горой Кристинин живот. Она хорошо помнила беременность собственной матери. Ники родился, когда Тибби было тринадцать лет, а Катрина — когда пятнадцать. Но тогда Тибби не находила это настолько волнующим.

«Не расслабляться, — напомнила Тибби себе и в какой-то степени Кристине. — У Корпорации „Тибби“ новый подход к младшим братьям, сестрам и младенцам вообще. Они нам нравятся, и мы хотим, чтобы с ними все было в порядке. Мы даже готовы признать, что любим их, но об этом — т-с-с-с!»

— Как ты? — неловко спросила Тибби. Она беспокоилась за Кристину, но чувствовала себя неуютно в роли сиделки.

— Никак, — пробормотала Кристина. Ее глаза блуждали по палате.

— Точно? — заволновалась Тибби.

— Наверное. — Кристина начала стучать зубами.

Тибби вскочила:

— Может… может, позвать врача?

— Я… я не знаю.

Кристина не могла говорить, и Тибби поняла, что врача надо позвать.

Акушерка по имени Лорен заполняла бумаги в приемной.

— Э-э-э, Лорен? Кажется, Кристине плохо.

Лорен подняла взгляд:

— В каком смысле плохо?

Тибби развела руками: она же не врач, и не медсестра, и не мать. И еще даже не имеет права голосовать.

— Не знаю, — ответила она.

Вместе они пошли в палату Кристины.

— У тебя схватки? — спросила Лорен Кристину с порога.

Кристина села, прижимая руки к животу:

— Даже не знаю.

Лорен взглянула на монитор:

— У тебя, дорогая моя, сильные схватки.

— Но я ведь еще не рожаю? — с надеждой спросила Кристина.

— Я бы сказала, что ты скоро родишь.

— Но еще слишком рано, — заволновалась Кристина. — Я думала, сегодня ночью.

— Ночью мы собирались тебя простимулировать, но, выходит, ты рожаешь сама.

— Но Дэвид и… — Кристина закрыла глаза, сморщившись от боли.

— Снова схватило, да? — спросила Лорен. — Дай-ка, я посмотрю твою шейку. Ложись и раздвинь ноги.

Тибби вздрогнула и поспешно вышла.

Лорен показалась ей бестактной и грубоватой, прямо как бывший учитель естествознания, который через слово говорил «анус» и «коитус».