Третье отделение на страже нравственности и благочиния. Жандармы в борьбе со взятками и пороком. 1826—1866 гг.

Абакумов Олег Юрьевич

В приложенной записке сообщалось: «Помощник столоначальника в департаменте Министерства юстиции в экспедиции г. Солоницына Павел Гриневич имеет родственника Петра Филипповича Гриневича в Глухове. Который хлопочет об ходатайствовании чина коллежского асессора некоему Дмитрию Степановичу Примакову, который намеревается прислать сюда 500 руб. к Павлу Гриневичу для успешного ходатайства по сему делу» [303] .

7 апреля 1827 г. министр уведомил шефа жандармов о начатой проверке, посетовав, что «обороты в подобных случаях злоупотреблений бывают столь хитры, что при всем неусыпном наблюдении

начальства за подведомственными местами и лицами не всегда могут быть замечаемы, тем паче открываемы преступные лихоимства» [304] . 19 мая министр повторно писал шефу жандармов о том, что по результатам проверки выяснено, что по почте на имя Павла Гриневича ни от кого денег не поступало, кроме того, в департамент герольдии дело о производстве в чин Примакова не передавалось.

303

Там же. Л. 2.

304

Там же. Л. 3.

В сентябре 1827 г. дело Примакова дошло до рассмотрения в Сенате, однако принятое решение о производстве при увольнении от службы в коллежские асессоры было приостановлено, так как отсутствовали необходимые документы о принадлежности просителя к дворянскому сословию. Внесение дела при неполном комплекте документов герольдмейстер объяснял большой загруженностью чиновников, так как к заседаниям подготавливается зачастую более 200 дел. Впрочем, такое упущение не влекло «никаких зловредных последствий» [305] . Дело было направлено на повторное рассмотрение при получении полного комплекта документов. Каких-либо злоупотреблений со стороны подозреваемого чиновника обнаружено не было.

305

Там же. Л. 6 об.

4 января 1829 г. шеф жандармов А. Х. Бенкендорф направил уже новому министру юстиции А. А. Долгорукову записку, представленную, видимо, жандармским штаб-офицером, о вятском губернском прокуроре Веймарне. Начиналась записка сведениями о его стремительном карьерном росте: после петербургской гимназии взят на службу в канцелярию к своему родственнику губернатору фон Братке, затем определен в горные исправники по Вятской губернии: «В течение сего времени состояние его до того поправилось, что уже мог из казанского университета получить аттестат, дающий ему право на получение без экзамена чина коллежского асессора». Вскоре Веймарн «через сильных покровителей в Санкт-Петербурге получил место вятского губернского прокурора и вскоре чин коллежского советника и награжден орденом Св. Владимира 4 ст. и Св. Анны 2 ст. в один год» [306] .

306

РГИА. Ф. 1405. Оп. 534. Д. 70. Л. 2.

«В продолжение двадцатилетней его службы, – продолжал автор записки, – он из бедного состояния приобрел значительное богатство и теперь содержит на аренде железоплавительные заводы г. Осокина, находящиеся в Вятской губернии […] Веймарн имеет одно только звание блюстителя законов и правосудия, в самом же деле он почти вовсе не занимается службою, но своими оборотами: содержит под

чужим именем почтовые станции, торгует винами и пр. Он показывает вид, будто намерен оставить должность, но между тем увеличивает свой капитал и торгует правосудием. Все сие подтвердить может местное купечество и прочие сословия» [307] .

307

Там же. Л. 2 об.

Казалось бы, вскрыт нарыв, обличен стяжатель, и возмездие должно свершиться. Однако ответ министра был весьма категоричен: «[Веймарн] доныне известен был мне совсем с противоположной стороны. В бытность мою в 1824 году в Вятке для ревизии, я довольно коротко узнал его. Хотя он и имеет обеспеченное состояние, но чтобы стяжал оное какими-либо непозволительными оборотами и средствами, о том ни слухов, ни жалоб до меня ни от кого не доходило; улучшение же состояния своею бережливостью и не противными чести мерами благоразумных распоряжений ни в каком случае никому в порок поставлено быть не может» [308] .

308

Там же. Л. 3.

Система защиты довольно специфичная: вы слышали, что он взяточник, а я такого не слышал, значит, он чист. «Веймарн по определению должности своей, как тогда был мною замечен, так и ныне продолжает быть усердным, деятельным и попечительным о скорейшем ходе дел, имея к тому нужные к отправлению звания Прокурора сведения и способности, в чем удостоверяют меня дела управляемого мною министерства, по коим я могу судить о действиях прокуроров и степени заботливости каждого из них по должности; а потому помещенное в означенной записке изъяснение, что будто бы Веймарн вовсе не занимается службою, есть несправедливое», – опровергал жандармские суждения министр юстиции [309] . В ответе сквозит явное раздражение, недовольство жандармскими измышлениями, на которые министерство должно было реагировать.

309

Там же. Л. 3 об.

Шеф жандармов периодически сообщал во всеподданнейших отчетах о подозрениях на лихоимство чиновников различных ведомств.

В 1829 г. в отчете Третьего отделения в числе порицаемых мер нового министра внутренних дел А. А. Закревского упоминалось изменение кадрового состава медицинского департамента, из которого были уволены опытные чиновники. Новые служащие, по мнению шефа жандармов, «внесли путаницу в дела», а поскольку «это одна из наиболее доходных областей, то в нее проникает больше интриг». В результате А. А. Закревский «облек своим особым доверием двух известных и всеми презираемых взяточников гг. Дьяконова и Кусовникова. Недавно он назначил еще директором этого департамента некоего Швенсона, который тоже не пользуется хорошей репутацией» [310] .

310

Картина общественного мнения в 1829 году // Россия под надзором. Отчеты Третьего отделения. 1827–1869. С. 52.