Третьего не дано
Шрифт:
Она совсем не думала, что Эрвин перенес деловую встречу исключительно из-за ее состояния. Скорее просто не захотел доверить ей свой «ягуар», боясь, как бы она не повредила шикарную машину.
Через несколько минут Эрвин уже открывал перед ней дверцу со стороны пассажирского сиденья. Когда она уселась, он прищурившись посмотрел на нее и сказал:
— Когда выберемся из города на шоссе, ты расскажешь мне «легенду», которую состряпала для Саманты. Как, в самом деле, ты собираешься изложить ей ситуацию? «Наша семейная жизнь по-прежнему безоблачна, если не считать того незначительного
Он захлопнул дверцу и обошел вокруг огромного черного автомобиля. Джоан в отчаянии закрыла глаза.
Да, конечно, он ей не верит! Неужели она ждала чего-то иного? Но ей казалось, что и Том — сейчас она думала о нем, как о живом человеке, уехавшем куда-то далеко, — согласился бы с тем, что брат должен знать правду.
Молчание, повисшее между ними, становилось все более напряженным, пока «ягуар» двигался вперед, лавируя в потоке других машин. Пальцы Эрвина держали руль вяло, почти безучастно. Зато его профиль, который Джоан различала краем глаза, словно окаменел. Несмотря на жаркий летний день, Джоан била дрожь. Она не могла дождаться, когда они выберутся из тесноты узких улиц на открытое шоссе. Может быть, тогда ужасное напряжение хоть немного ослабнет, и ее сердце перестанет биться тяжело и мучительно.
Но когда они наконец выехали из Эдинбурга, Джоан подумала, что лучше бы это произошло не так быстро, потому что Эрвин, чуть повернув голову, сказал:
— Ну что ж, прими мои поздравления. Когда я впервые услышал от тебя эту милую историю о клинической процедуре зачатия, то сначала подумал, что ты просто хочешь успокоить меня. Но это ведь неправда, да? Таким путем тебе гораздо легче привлечь Саманту на свою сторону. Наш брак заканчивается разводом. А ведь именно к этому ты и стремишься, не так ли? Тебе все сочувствуют, а меня считают бессердечным чудовищем. Чертовски хороший план! Кто еще, кроме тебя, способен такое придумать? Твоя история абсолютно невероятна и как раз поэтому вполне может сойти за правду!
— Но только не для тебя, разумеется, — сквозь зубы процедила Джоан, глядя на проносившиеся за окном одинаковые ряды пригородных коттеджей.
— Разумеется, — бесстрастно подтвердил Эрвин, увеличивая скорость.
Джоан подумала, что он хочет как можно скорее довезти ее до Каслстоува. Избавившись от ее присутствия, он прекратит эту мучительную пытку, когда физически они находятся рядом, но душевно — словно на разных концах вселенной.
— Веришь ты мне или нет, но это правда! — бросила она.
Эрвин саркастически хмыкнул:
— За кого ты меня принимаешь? Ты и в самом деле считаешь меня полным идиотом, способным поверить во что угодно? Если бы это было правдой, ты должна была рассказать мне все.
Пораженная его последними словами, Джоан даже не сразу смогла заговорить:
— А что я, по-твоему, пыталась сделать все это время? Сотни раз! Ты просто отказывался меня выслушать! Из-за того что ни в чем толком не разобрался, ты решил, что я лгу! Ты решил, что Том и я были любовниками, и я выходила за тебя замуж, уже зная, что беременна.
— Да, ты знала об этом еще до того, как
Джоан в изнеможении откинулась на спинку сиденья. Она была слишком уязвлена, чтобы говорить. Да и какой смысл? Что бы она ни сказала, он лишь снова обвинит ее во лжи.
— Ну, так что же? — нетерпеливо спросил Эрвин. — Я должен знать, что ты скажешь моей матери. Необходимо, чтобы наши версии совпадали.
Сердце Джоан болезненно сжалось. Как могло нечто столь прекрасное, как их недавняя любовь, обернуться подобными муками? Неужели Эрвин не понимает, что творит с ними ложь, которую он считал необходимой, чтобы избежать пересудов в обществе?
Там, снаружи, проносились поля и дубовые рощи, освещенные жарким летним солнцем. Здесь, в машине, Джоан дрожала от холодного воздуха, нагнетаемого кондиционером… Или от ледяных ноток в голосе Эрвина?..
— Допустим, я соглашусь выслушать тебя. Как я могу быть уверен, что рассказанное тобой — правда? Ведь если все произошло так, как ты утверждаешь, — а я могу судить о происшедшем только с твоих слов, — то тебя очень мало заботило соблюдение каких бы то ни было приличий.
— Скажи еще, — с трудом произнесла Джоан сквозь подступающие слезы, — что я развратная женщина без каких-либо моральных принципов.
Еще до того как встретила Эрвина, Джоан приняла твердое решение никогда не говорить никому о том, что произошло между нею и Томом. Возможно, это было неправильное решение, но тогда она посчитала его наилучшим.
Она повернула голову и взглянула на Эрвина полными боли глазами, но почти тут же снова отвернулась. Ей невыносимо было видеть презрительную гримасу на его лице.
— Как раз в день похорон Тома у меня начались месячные, и я подумала, что процедура оказалась безрезультатной, — прошептала она. — Это заставило меня еще сильнее переживать его смерть. Мы давно дружили и говорили о многих вещах, в том числе о браке и детях. Я очень хотела ребенка. Но у меня уже был печальный опыт семейной жизни, и я решила больше его не повторять. Том однажды сказал, что никогда не женится из-за своей работы, но сожалеет о том, что не оставит после себя ребенка, потому что это единственный шанс на бессмертие, который для нас возможен…
Начав, Джоан уже не могла остановиться. Она говорила, торопясь и путаясь, возможно, слишком бессвязно для того, чтобы Эрвин смог понять, о чем идет речь. Но это было неважно, потому что он не поверил бы ей в любом случае. Ей просто нужно было наконец выговориться, и с каждым произнесенным словом она все больше и больше обретала уверенность в себе.
— И вот мы решили, каждый по своим причинам, что попытаемся зачать ребенка. У Тома был друг — владелец частной клиники в Женеве… Но, как я уже сказала, я была уверена, что ничего не получилось. Когда я стояла над его могилой, то подумала о том, что он лишился своего шанса на бессмертие, как и предвидел. От этого я почувствовала себя еще хуже. Я и в самом деле ни о чем не подозревала тогда. В любом случае, должно было пройти какое-то время.