Третий близнец
Шрифт:
Джим Пруст был человеком знаменитым, громогласным и хвастливым, и хотя он часто раздражал Беррингтона, договориться с ним было легче, чем со сдержанным и скромным Престоном, который часто проявлял прямо-таки ослиное упрямство.
У Беррингтона были плохие новости, и он выложил их, как только они сделали заказ.
– Джинни Феррами находится в Ричмонде, у нее сегодня встреча в тюрьме с Деннисом Паркером.
Джим вскипел:
– Какого дьявола ты не остановил эту сучку? – У него был хриплый и грубый голос человека, часто отдающего приказы.
Как всегда в таких случаях, Беррингтон
– А что было делать? Связать ее, что ли?
– Ты ее босс или нет?
– Это университет, Джим, а не твоя гребаная армия.
Престон нервно откашлялся и заметил:
– Давайте-ка потише, друзья. – Он носил узкие очки в черной оправе, старомодные, в стиле конца 50-х, и Беррингтон отметил, что теперь такие вновь вошли в моду. – Мы знали, что нечто подобное может случиться. И лично я считаю, что мы должны взять инициативу в свои руки и сознаться во всем, причем немедленно.
– Сознаться? – Джим был вне себя от изумления. – Разве мы замешаны в каком-то преступлении?
– Ну, кое-кто может взглянуть на проблему именно с этой точки зрения.
– Позволь напомнить, что когда ЦРУ опубликовало доклад под названием «Новые направления в развитии советской науки», не кто иной, как президент Никсон, заявил, что это самые тревожные новости, которые когда-либо приходили из Москвы со времени расщепления Советами атомного ядра.
– Доклад мог оказаться «липой», – заметил Престон.
– Но мы-то все решили, что это правда. А самое главное – президент поверил. Помнишь, какая паника тогда началась?
Уж кто-кто, а Беррингтон хорошо это помнил. ЦРУ заявило, что у Советов появилась программа искусственного размножения человеческих особей. И что они планируют создавать талантливых ученых, гениальных шахматистов, выдающихся спортсменов и идеальных солдат. Никсон тогда приказал срочно создать при министерстве обороны специальный медицинский исследовательский центр и запустить аналогичную программу. Особый упор был сделан на создание идеальных солдат. Возглавил этот центр Джим Пруст.
Он немедленно обратился за помощью к Беррингтону. Несколькими годами раньше Беррингтон удивил всех и особенно свою жену Вивви тем, что вступил в армию, – и это когда антивоенные настроения в стране были сильны, как никогда. Он приехал в Форт-Детрик в штате Мэриленд, где занялся изучением проблемы переутомления у солдат. К началу 70-х он стал лучшим в мире специалистом по вопросу наследственности в характере и поведении военнослужащего. У настоящего солдата были выявлены такие обязательные качества, как агрессивность и выносливость. Тем временем Престон, оставшийся в Гарварде, достиг настоящего прорыва в понимании основных принципов и закономерностей функционирования репродуктивной системы человека. И вот Беррингтон уговорил его оставить университет и поучаствовать в великом эксперименте вместе с ним и Прустом.
То было самое счастливое время в жизни Беррингтона.
– Помню, в каком приподнятом настроении мы тогда находились, – сказал он. – Ведь мы были на передовой американской науки, мы делали все, чтобы улучшить нашу страну, направить ее на истинный путь. И лично президент поручил нам столь ответственное задание.
Престон рассеянно ковырял вилкой в салате.
– Времена
– Что это с ним, а? – встревожился Джим. – Да, правильно, задание было секретным. Но в чем сознаваться, Господи Боже мой?
– Мы легли на дно, – сказал Престон.
Джим покраснел, даже загар не мог этого скрыть.
– Просто перевели наш проект в частный сектор.
Все это чистой воды софистика, подумал Беррингтон, хотя и не стал возражать Джиму. Этих клоунов из комитета по переизбранию президента застукали в отеле «Уотергейт», и весь Вашингтон перепугался до смерти. Престона отправили в «Дженетико», частную компанию с ограниченной ответственностью, а Джим помог ему заключить весьма солидные военные контракты, что сделало корпорацию финансово жизнеспособной. Через какое-то время клиники по искусственному оплодотворению стали настолько прибыльным бизнесом, что они смогли обходиться уже без помощи военных. Беррингтон вернулся в мир академической науки, а Джим перешел из армии на службу в ЦРУ, а затем – в сенат.
Престон сказал:
– Я не говорю, что мы ошибались. Хотя кое-какие вещи, которыми мы тогда занимались, были противозаконными.
Беррингтону вовсе не хотелось, чтоб два его старых друга занимали столь полярные позиции. И он спокойно заметил:
– Ирония заключается в том, что создать совершенного американца оказалось невозможно. С самого начала все участники проекта были на неверном пути. На естественное воспроизводство полагаться было нельзя. Но нам хватило ума оценить возможности генной инженерии.
– Да в ту пору никто даже и слов-то таких не слышал! – проворчал Джим, разрезая бифштекс.
Беррингтон кивнул:
– Джим прав, Престон. Нам следует гордиться своими достижениями, а не стыдиться их. Ведь если хорошенько вдуматься, мы совершили настоящее чудо. Мы поставили перед собой задачу выяснить, являются ли определенные черты человека, такие, как ум или агрессивность, наследуемыми генетически. А затем – выявить гены, отвечающие за эти черты. И наконец, создать их в лабораторных условиях, путем изменения генетического кода зародыша в пробирке. И мы на пороге успеха!
Престон пожал плечами:
– Да все мировое биологическое сообщество работает над той же проблемой и…
– Не совсем. Круг наших интересов очерчен четче и конкретнее.
– Это верно.
Похоже, оба друга Беррингтона выпустили пар. Они так предсказуемы, чуть ли не с умилением подумал он. Наверное, все старые друзья предсказуемы. Джим всегда заводится с пол-оборота, Престон скулит и жалуется. Теперь же они наконец успокоились и смогут хладнокровно оценить ситуацию.
– Итак, вернемся к Джинни Феррами, – сказал Беррингтон. – Возможно, через год или два она сможет объяснить нам, как сделать людей агрессивными, не превращая их при этом в преступников. И последние фрагменты этой головоломки станут на свои места. Предложение «Ландсманна» дает нам уникальный шанс ускорить разработку программы, а заодно помочь Джиму попасть в Белый дом. Сейчас не время отступать.