Третий брак бедной Лизы
Шрифт:
Лиза вздрогнула и очнулась – в доме было по-прежнему темно, а рядом с ней стояла дочка.
– Мам, почему ты не ложишься в постель? А спишь одетая и сидя. И еще я что-то в темноте задела. Там, в прихожей, под вешалкой. Ты не волнуйся, ничего не разбилось.
– Что там в прихожей? Что ты такое говоришь? Ты почему не спишь? – Лиза спросонья не могла понять, о чем говорит дочь.
– Мам, я уже спала, в туалет встала, а потом увидела – ты в темноте сидишь…
– Ой, так устала, что заснула прямо на диване. Ты иди к себе, я тоже буду ложиться. – Лиза обняла и поцеловала дочь.
Дождавшись, пока Ксения уснет, Лиза прошла к себе и стала готовиться ко сну. «Что она там сказала? Что под вешалкой стоит? – Лиза вдруг вспомнила слова
«Да уж, копеечное богатство! – подумалось Лизе, и она стала раскладывать посуду в ванне. – Сейчас все это расставлю здесь, посыплю порошком и под душем все помою». Она протянула руку к следующей тарелке и вдруг увидела, что та совсем другая. Тоже белая, но ободок у нее зеленый, а в центре изображена фигура женщины. «Вот те раз, а эта тарелка совсем не из этого сервиза! Нет, это совсем другая тарелка! Красивая, и роспись ручная. А женщина в костюме Коломбины. – Лиза залюбовалась тарелкой. – Надо ее отмыть как следует, а то потеки жирные, и рассмотреть». Аккуратно оттерев грязь, Лиза два раза окатила тарелку горячей водой, бережно вытерла мягким полотенцем и принесла на кухню. Здесь она включила яркую настольную лампу и стала рассматривать тарелку. Лиза умела отличать хороший, дорогой фарфор. «Ты его сразу узнаешь по легкости, хрупкости. Пальцами ощутишь тонкие гладкие стенки», – говорила ей мать и для примера давала в руки чашки старой Кузнецовской мануфактуры. – Дорогой фарфор расписывают вручную. Внимательней приглядись – вроде весь узор идеально правильный? Но нет, обязательно где-то рука художника дрогнет и завиток будет чуть толще или тоньше. Но это не портит предмет, наоборот, придает ему ценность, подчеркивая ручную работу». Лиза провела рукой по чуть шершавому рисунку – было видно, что платье Коломбины неоднородно-зеленое, словно на кисточке случайно оказалось больше краски, чем положено. И золотой бордюр оказался неровным, чуть съезжающим к краю бортика. Лиза все это видела и понимала, что предмет, попавший в ее руки, дорогой. Потом она перевернула тарелку и стала рассматривать марку, то есть клеймо, которое обычно ставится на обороте и по которому определяется возраст предмета и место его изготовления. Клеймо было двойным – вензель монарха, а рядом серп и молот.
– Вот так покупка! Тарелка Императорского фарфорового завода! Но расписана в советское время. Господи, и старушка-комар даже не знала, что у нее хранится!
Лиза аккуратно поставила тарелку на мягкое полотенце и завороженно на нее смотрела. «Так, завтра же я поеду в какой-нибудь антикварный магазин и постараюсь ее продать. Ну, думаю, десять тысяч рублей она стоит! Императорский фарфор, да еще ручная роспись». Лиза, забыв про сон, полезла в Интернет. Тарелки, вазы, чашки, сервизы – все это мелькало у нее перед глазами, она сравнивала цены, читала замечания на форумах, сравнивала клейма и копалась в справочниках по фарфору. Многое она когда-то знала, но подзабыла. Сейчас, став неожиданной обладательницей красивой и, судя по всему, редкой вещи, она вдруг пожалела, что мало прислушивалась к рассказам Элалии Павловны. «Надо будет засесть за книжки: как бы дел много ни было, а полезные знания забывать не стоит!» – уже сквозь сон подумала она.
На следующее утро Лиза нарушила сразу два своих железных правила. Во-первых, отпросилась на полдня с работы. Во-вторых, разрешила дочери не ходить
– Ксения, ты после уроков – сразу домой. В кружок можешь не ходить.
– Почему?
– Я приду сегодня пораньше, и побудем с тобой вдвоем. Мультики посмотрим, книжки почитаем, что-нибудь вкусное приготовим, как ты на это смотришь?
Дочь внимательно смотрела на оживленную маму.
– Хорошо, я так и сделаю. Думаю, что ничего с этим рисованием не случится.
– Согласна. – Лизе вдруг стало так хорошо, словно она избежала опасности. И случилось это так внезапно, так неожиданно, как бывает только во сне. – Мы с тобой такие молодцы! Ты даже не представляешь!
– Представляю. Бабушка мне это говорила.
– Что бабушка говорила? – Лиза вдруг замерла.
– Что ты молодец. Что у тебя характер.
– А-а, – протянула Лиза, даже не зная, как реагировать на эти слова, – ну да… Хотя женщинам положено быть слабыми… Во всяком случае, так раньше было.
Лиза проводила Ксению, оделась и выскочила на улицу. В сумке, завернутая в кучу бумаг и старый дочкин свитер, лежала тарелка с Коломбиной.
В этот день ей везло – погода была отличная. Автобус пришел быстро и почти пустой. У метро не пахло противным жареным жиром – Лиза не выносила этот запах.
«Так, значит, я торопиться не буду, подожду, что мне скажут. Зайду в несколько магазинов, а потом уже определюсь. Мне надо сейчас из этой тарелочки выжать все! Спасибо старушке! Если я получу десять тысяч, то можно сказать, что решу все свои проблемы. Переведу дыхание и буду спокойно искать дополнительный заработок. Нет, конечно, нельзя торопить события, может, эта вещь и не такая дорогая, но… Все же как хорошо, когда есть хоть какая-то надежда». Лиза вошла в вагон метро и села рядом с мужчиной, который читал газету. Удобно устроившись, она краем глаза заглянула в текст. «Господи, пишут бог знают о чем! Тут тебе и нефть с газом, и разведение собак, и проблемы высшего образования! Как хорошо, что я не читаю газет!» – подумала Лиза и вдруг ощутила беспокойство. Что-то такое она увидела в газете, отчего ей стало неуютно. Так бывает, когда вдруг приходится возвращаться к уже вроде бы решенной проблеме. «Я так сойду с ума». Лиза отвернулась от газеты и прикрыла глаза. Ей надо было проехать еще три остановки и за это время приготовиться к разговору с оценщиком предметов.
Первый же антикварный магазин, в который зашла Лиза, встретил ее гулкой тишиной. В отделах сидели продавцы и продавщицы. Мебель, вычурная и резная, хорошо отреставрированная и колченогая, загромождала проходы. На стеклянных полках под замками хранился фарфор разной степени сохранности и ценности. Лиза походила вдоль прилавков, посмотрела ценники и только потом обратилась к молодому человеку, который листал толстый справочник по клеймам серебра.
– Скажите, я бы хотела продать тарелку. К кому я могу обратиться?
Молодой человек не торопясь оторвался от чтения и недовольно поднял на нее глаза:
– Ко мне. Только учтите, у нас сейчас очень много предметов на комиссии.
– И что? – Лиза удивленно на него посмотрела.
– То, что берем только очень интересные экземпляры. Проходные вещи нас мало интересуют.
– У меня интересная вещь, – уверенно сказала Лиза.
– Показывайте…
Молодой человек сдвинул в сторону свой «гроссбух», и Лиза развернула тарелку:
– Я бы ее хотела продать.
Молодой человек взял тарелку так, словно это была старая засохшая булка.
– Ну, тарелка как тарелка…
– Там клеймо Императорского завода. – Лиза указала на оборот тарелки.
– Ну и что? – Молодой человек чуть ли не зевнул. – Знаете, сколько тарелок дополнительно к каждому сервизу выпускал Императорский завод? До трехсот штук!
– Это как? – удивилась Лиза.
– А так – вот выпустили для царской семьи сервиз на двадцать четыре персоны, а потом дополнительно еще кучу таких же тарелок, на тот случай, если безрукие слуги разобьют при сервировке.