Третий дневник сновидений
Шрифт:
– У Холланда была примечательная старомодная дверь лифта с декоративными раздвижными решётками и полукруглой табличкой, где можно было увидеть, на каком этаже находится кабина. Мы дважды у него были, Артур и я.
– Генри кашлянул.
– Артур, наверно, больше. Просто так... из интереса.
Сейчас я вполне могла представить, как Артур и Генри вместе ходили по коридорам. Но это было недолго. Артур тогда ещё не проявил себя откровенным негодяем, его садистские наклонности и мысли о мировом господстве обнаружились позже.
– Так-так...
– сказала я.
–
Генри ухмыльнулся:
– Кстати, не обнаружишь ли ты где-то здесь дверь своего Расмуса?
О нет! На это я не поведусь. Не сегодня.
– Ты был у Тома Холланда и видел его дверь, - напомнила я.
Он вздохнул:
– Это верно... Дверь Тома исчезла в ту же ночь, когда он умер. Мы никогда её больше не увидим. Как и дверь нашего бывшего дворника, после того как он в прошлом августе ушёл из этого мира. Когда люди умирают, их двери перестают существовать.
– Логично, - сказала я.
– Мёртвые не видят снов. Но почему же дверь Мюриель ещё здесь? Она умерла так много лет назад.
– Я долго об этом размышлял.
– Генри потёр нос.
– И нашёл лишь одно объяснение, немного сумасшедшее.
– Не волнуйся, я буду навещать тебя в клинике и держать за руки между электрошоками, - успокоила я его.
У Генри дрогнули уголки рта.
– Предположим, что миссис Ханикатт права и Мюриель не умерла естественной смертью, а была задушена во сне подушкой Альфреда, когда она как раз...
Он выдержал паузу, как это обычно делал Грейсон, но на этот раз я догадалась, к чему он клонит.
– Ты хочешь сказать, когда она видела сон, — закончила за него я.
– Именно, - сказал Генри.
– Поэтому её сон просто...
– Он пожал плечами- Не знаю, как это назвать. Остановился. Как часы. Или старая пластинка.
Я задумчиво прикусила губу.
– Может, так бывает всегда, когда человек умирает во сне.
– Я тоже выдержала паузу.
– Или если его во сне убивают.
– Так или по-другому, - сказал Генри.
– Известно одно: Мюриель мертва, но её дверь осталась.
– Знать бы ещё, что за ней?
– Я опять ощутила мурашки на коже.
– Можно бы сегодня узнать. — Генри взялся за ручку.
Я глядела на него испуганно. О кей, сейчас он действительно спятил.
– Нельзя входить в сон мертвецов! Это было бы всё равно что...
– Я сглотнула.
– Вдобавок нужно иметь какой-то личный предмет.
– А чем я, по-твоему, последнее время был занят?
– Генри скривил рот, но улыбка у него получилась не такая уверенная, как прежде.
– Миссис Ханикатт дала мне крестильную цепочку Мюриель, это личная вещь.
– Она тебе её дала?
– повторила я недоверчиво.
– Не то чтобы дала...
– признался Генри и нажал на ручку.
– Но она не заметит её отсутствия. — Он явно не хотел вдаваться в подробности.
Я вцепилась в его руку.
– Чёрт побери, Генри! Не надо этого делать! Пожалуйста! Нельзя просто так туда прогуляться!
– Сперва я один. Ты останься тут. Кто-то должен знать, где
– Генри смотрел на меня серьёзно. — Следи, Лив. Я всё продумал, как следует. Мы должны непременно узнать, что за этой дверью. Нам могут открыться новые возможности.
– Или тебя могут убить, прошептала я, пока Генри бестрепетно потянул дверь. Мне послышался какой-то шум, но ничего не было видно. Моя рука все ещё не отпускала руку Генри. — Можеть быть... может, это вход в потусторонний мир.
– Ах, сегодня мы всё драматизируем, мисс Зильбер, - насмешливо сказал Генри, но ещё какое-то мгновение он медлил. Потом глубоко вдохнул и мягко, но уверенно освободил свою руку.
– Я иду. Увидимся потом в школе, и я тебе расскажу, что там, в шерстяном магазине Мюриель, ладно?
Не дожидаясь ответа, он до конца открыл дверь и переступил порог. Моя рука, пытавшаяся его задержать, повисла в пустоте.
Какой, однако, самоуверенный!
Но я ни в коем случае не хотела отпускать его одного. Дверь ещё не закрылась, я крепко зажмурилась, глубоко вдохнула и, сделав широкий шаг, последовала за Генри в неизвестность.
В первые секунды ничего не произошло, потом я услышала его разочарованный вздох.
– Можешь спокойно открывать глаза, Лив, - сказал он, когда дверь за нами захлопнулась.
– Мы ещё живы. Я, во всяком случае, так думаю.
Я открыла глаза.
– О! Мы на берегу моря!
– Перед нами простиралась водная поверхность, над ней вечернее небо с розовыми прожилками. Прекрасно, без всякого сомнения.
– Но если это не море, то что?
– спросила я с лёгкой истеричностью в голосе.
– Вполне может быть потусторонний мир. Как в том стихотворении про берег вечности...
– Я бы скорей сказал, «берег Клеведона, мой ангел», — улыбнулся Генри и показал направо, где в море вдавался большой старомодный настил на сваях - пирс. Он говорил, как обычно, небрежно, но, если прислушаться, можно было различить в его голосе облегчение.
– Я думаю, мы в Сомерсете.
– Он обернулся ко мне с кривой усмешкой: - В самом деле, приятно, что ты решила последовать за мной в потусторонний мир. Но ведь там, у нас, теперь не осталось никого, кто знал бы, где мы? Да, с моей стороны это было не очень предусмотрительно. Ладно. Было бы невыносимо стоять по ту сторону двери, не зная, вернется ли Генри. Я огляделась, не видно ли отсюда двери в коридор. Да, она оказалась прямо позади нас, в стене набережной. Теперь и я облегчённо вздохнула.
Генри обнял меня за плечи и посмотрел на море.
– Похоже, Мюриель снилось что-то прекрасное, когда вошёл Альфред с подушкой.
«Утешительная мысль...» - хотела сказать я, но в этот момент послышался шум: резкий крик, возбуждённые голоса и лай собак. Шум звучал всё громче, как будто совсем рядом с нами кто-то настраивал радио. А потом Генри, вечернее небо и море - всё исчезло, я уставилась в темноту.
Лишь шум оставался.
Понадобилось несколько секунд, прежде чем я поняла, что проснулась и что это Кнопка лаяла как сумасшедшая в коридоре.