Третий должен уйти
Шрифт:
— С Лизой Чайковой говорили?
— Да говорили. Ничего она не знает. Не было, мол, никакого конфликта между Чайковым и Нефедовым. Дружба была, а конфликта не было. Когда Чайков освободился, Нефедов ему очень здорово помог…
— А Нефедова что говорит?
— Она вообще Чайкова не знает…
— А с кем она в сорок седьмом доме встречалась?
— Молчит, как рыба об лед. А зачем ей говорить, если ее ни в чем не обвиняют? Ее пальчиков в тридцать шестой квартире не было, а что она
— Понятно.
Впрочем, я и не надеялся на объективность следствия. Зачем напрягаться и выгораживать человека, который скрывается от правосудия? А если Нефедов не виноват, пусть сдается и оправдывается… Все правильно, более того, я сам готов был рассуждать в том же ключе.
— А что с любовником Серафимы? Видел его кто-нибудь?
— Нет. Никто ничего.
— А тридцать шестую квартиру кто снимал?
— Мы искали хозяйку тридцать шестой квартиры, но с ходу ее не нашли. Уезжала она куда-то, но уже вернулась. Никто не снимал.
— Как это никто? Мне же говорили, что квартира сдается.
— Сдается, но не сдалась. Пустая квартира стояла. Вскрыли ее. Ключ подобрали и вскрыли. Замок там несерьезный…
— И кто вскрыл?
— Призрак… Шучу.
— В каждой шутке своя прибаутка… Призрак не призрак, а «светиться» Миша не хотел.
— А может, и не было никакого Миши, — пожал плечами Юра. — Может, Серафима ходила к Лукьянову. Он, конечно, еще тот фрукт, нормальная баба с ним на один гектар не ляжет, но любовь, она такая штука…
— Но зовут его не Миша.
— А ты бабам только правду говоришь?
— Ну, не знаю…
— Наводку на тридцать шестую квартиру мог дать Лукьянов, а потом и свою квартиру одолжить.
— Странно все это, очень странно… А Лукьянова нашли?
— Как в воду канул! — развел руками Станков.
— Может, зачистили его? Как свидетеля?
— Какого свидетеля? — качая головой, усмехнулся Юра.
Не верил он в подставу и голову ломать не хотел. Да и зачем напрягаться, когда есть подозреваемый, которому осталось только предъявить обвинение?
А я в подставу верил, поэтому после разговора со Станковым отправился в Архиповку. Машина у меня с автоматической коробкой, и мне вполне хватало одной здоровой правой ноги, чтобы управляться с педалями.
Я подъехал к дому Нефедова, кое-как выбрался из машины. На этот раз мне пришлось жать на клавишу звонка, чтобы ко мне вышел охранник.
Это был знакомый парень, он с интересом глянул на мои костыли.
— Мне бы с Серафимой Платоновной поговорить.
— Это вряд ли.
— Почему?
— Она никого из ваших не хочет видеть, в частности, тебя.
— Меня!
— Тебя, сказала, не пускать ни под каким предлогом.
— Суровая
— Да нет, как раз наоборот. Но свое мнение имеет.
— Ну, тогда скажи, что мне нужно передать ей привет от мужа.
— От мужа?! — нахмурился охранник.
— Мы с Вадимом Борисовичем целый день по лесу гуляли. Он меня на себе тащил, — показал я взглядом на свою загипсованную ногу.
— Да ну! — не поверил мне парень.
— Вадим Борисович — настоящий мужик. И я не верю, что он мог кого-то убить.
— И где он тебя такого нашел?
— Я его нашел. Задержать хотел. Вот погнался и ногу сломал. Он меня на себе вытащил… Ну, чего стоишь, зеркалами хлопаешь?
Охранник кивнул, зашел во двор, закрыв за собой калитку. Минут через десять вернулся и позвал меня за собой. И снова я оказался в беседке с мраморным столом.
Серафима Платоновна не заставила себя долго ждать.
— Снова вы? — выражая свое неодобрение, вздохнула она.
— Да вот, доковылял кое-как.
— Что с ногой?
— За вашим мужем гнался… Мы с ним потом в лесу заблудились, в такую глушь забрались. Если бы не он, я бы в этой глуши и сгинул… Мы с ним целый день по лесу блуждали, он мне много интересного рассказал. Я после этого не верю, что он Чайкова убил.
— И я не верю, — кивнула Серафима, внимательно глядя на меня.
Я мог обманывать, пытаясь войти в доверие, и она это прекрасно понимала. Может, раньше она и была наивной, как ребенок, но жизнь многому ее научила.
— Вот видите, Серафима Платоновна, у нас есть кое-что общее… Насколько я знаю, Вадим Борисович приезжал к вам после нашего с ним разговора.
— Приезжал, — не стала отрицать она.
— Он говорил вам, что никого не убивал?
— Говорил.
— Вы ему поверили?
— Да.
— Он вас никогда не обманывал?
— Никогда.
— За редкими исключениями.
— Это вы о чем?
— О Лизе Чайковой. Вы знаете, кто это такая?
— Я знаю о Лизе Ларцевой, — дрогнувшим голосом сказала Нефедова. И отвела глаза в сторону.
— Возможно, до замужества она была Ларцевой. Но дело не в фамилии, дело в самой Лизе. Она была любовницей вашего мужа, и он скрывал от вас эту тайну.
— А зачем ему об этом говорить?
— Действительно, зачем ему причинять вам боль? Он вас очень любит. Любит нежно и трепетно. Вы для него ангел, а Лиза — демон. Страстный сексуальный демон, от которого нет спасения. Она преследовала его, а он подсел на нее, как на наркотик. И, как всякий порядочный наркоман, желал избавиться от этой зависимости и вернуться к нормальной жизни, то есть к вам. Хотел вернуться в жизнь, где нет лжи и обмана…