Третий лишний
Шрифт:
— Я из окна смотрела, — глухо ответила Алла. — Вы сели в машину, думала, поедете куда, а вы просто стояли. Мне почему-то страшно стало, но я не стала выходить… мало ли что?
— Нет, всё нормально, — я погладил её по спине. — Слушай… к черту домой… а не хочешь прогуляться? До гаража?
— Прогуляться? Зачем? — удивилась она.
— Да есть одно дельце, надо его завершить… — уклончиво сказал я. — Что-то я сегодня переволновался, но зря, видимо. Так что?
— Да давай сходим, тут же недалеко.
Недалеко, конечно. Десять минут, если никуда не спешить. И ещё десять до той памятной полянки, на которой я наставлял
***
— Это что? — спросила Алла, когда я извлек из мальборовского пакета одну бомбочку.
— Световуха, если по-простому. Внутри смесь магния, за которым мы с тобой ездили, и марганцовки, при воспламенении она очень ярко делает с негромким хлопком. Военные что-то подобное применяют в светошумовых гранатах, но тут всё попроще… хотя в данных экземплярах как раз всё сложно. Мой приятель, который в беду попал, сделал воспламенение от пары химреактивов, запаял их в стекло и внутрь поместил. Если с силой бросить во что-нибудь твердое, будет вспышка. На землю можно ронять безболезненно… ну, как правило… но лучше этого не делать, контузию получить — как два пальца… Сейчас вот эту красавицу испытаем с тобой, а эти, — я потряс пакетом, — прикопаем до лучших времен.
— Егор, может, не надо? — с сомнением спросила Алла. — Мне не хочется ничего взрывать.
— Надо, к сожалению, — я покачал головой. — Мне-то просто жизненно необходимо сегодня что-нибудь взорвать. Заодно проверим взрыватели, они ещё могут и не сработать. Пошли, тут недалеко есть хорошая полянка, на ней и порезвимся. А потом домой, ужинать.
Алла кивнула, как бы признавая моё право на странные желания, и молчала весь наш путь до нужного места.
— Вот тут встань, за мной, — попросил я. — Если что пойдет не так, пусть лучше мне достанется. Может, к Стасу в палату попаду, — неуклюже пошутил я.
Алла попыталась что-то сказать, но я быстро размахнулся — и швырнул бомбочку в единственный дуб, который стоял в окружении многочисленных берез.
Воспламенитель сработал штатно — у дуба бамкнуло, появилось небольшое облачко дыма, которое быстро унес ветерок. Я подошел к дереву — на его коре была лишь небольшая выщербина.
— Скромненько, — констатировал я. — Но моя страсть к разрушениям удовлетворена. А ты если тоже захотела — можем вернуться к гаражу, там ещё две штуки.
Алла почему-то не захотела.
Глава 17. Рок твою мать
Моя институтская среда началась с Жасыма. Как я и предполагал, в понедельник он решил забить на ранний подъем, халявного зачета не получил, а подпирание стены рядом с кафедрой математики после обеда оказалось безрезультатным — Рыбка так и не появилась и страждущих, которых набралось с десяток человек, не удовлетворила. В итоге несколько лишних часов сна обернулись для Казаха потерей двух дней и весьма вероятными проблемами со сдачей экзамена у госпожи Фишерман, с которой вообще наладить отношения было очень сложно.
— Но хоть зачет сдал и к остальным экзаменам тебя допустили, — сделал я попытку утешить Казаха. — А история не самый сложный предмет — разок пролистал учебник и свой «трояк» точно получишь. А если пару лозунгов выучишь, то и на высший балл можешь рассчитывать. Экономика должна быть экономной, продовольственную программу — в жизнь, ни крошки хлеба врагу…
Казах улыбнулся, но как-то грустно.
— Да я за неё не волнуюсь, — отмахнулся он. — А вот к Рыбке,
Я сочувственно покивал. В прошлой жизни мы проходили через это с ним вместе, в этой я надеялся избежать больших проблем.
— А Дёмыч что?
— Пока глухо… выгнала она его вчера. Он же вообще ничего не открывал, думал, наверное, просто так, на шару проскочить… но у этой… у неё хрен проскочишь. Слушай, я в субботу тебе звонил, но…
— Да, пришлось срочно уехать прямо с утра, — перебил я его. — Только в воскресенье вернулись. Ну и ни на какие рынки я не попал… опять.
Теперь уже Казах покивал.
— Понятно… слушай, Серый, я тут подумал — видимо, мне не до твоих этих плат будет… с сессией бы разобраться, а то отец не посмотрит на возраст, ремня отсыпет на всю сумму…
Я ожидал чего-то подобного. Всё-таки Жасым был первокурсником; одно дело — вечерком сбегать на станцию и разгрузить вагон, а потом забить на лекции и отоспаться. И совсем другое — что-то постоянное, чему нужно уделять время, которого и так до безумия мало и на всё не хватает. А тут и учёба — весьма серьезная, очень отличная от того, что совсем недавно было в школе, — и различные развлечения вроде преферанса. Да даже обычные бесцельные посиделки под пиво были предпочтительнее любой настоящей работы.
Кроме того, я не исключал, что Казах созвонился с отцом, описал перспективы моего предложения — и получил жесткий наказ держаться от меня подальше, чтобы не подставлять старшее поколение в случае вероятных проблем с законом.
Осуждать приятеля я не мог. Всё-таки этот Жасым был совсем не тем человеком, с которым мы проворачивали различные аферы.
В прошлой жизни мы с ним затеяли наш небольшой бизнес много позже, когда о закон можно было вытирать ноги — не о всякий, разумеется, но о тот, что касался спекуляций и предпринимательства, — точно. К тому же тот Казах, который стал моим напарником практически без раздумий, провел несколько лет в столице и уже хорошо нагулялся с девушками мимо кооперативных ларьков с кусающимися ценами. Мы тогда не только декодеры паяли, но и турецкими джинсами торговали на развалах, и в тех же палатках посидели — в общем, делали всё, чтобы хоть немного заработать. К сожалению, выходило как раз немного; возможно, если бы хоть одно из наших начинаний принесло заметную прибыль, Жасым и думать бы забыл про свою историческую родину, остался в Москве и не стал бы поднимать величие независимого Казахстана — или чем он там занимался. И у меня был бы друг, с которым можно было и в огонь, и в воду. Но не сложилось.
И сейчас вот тоже — не сложилось. Я сделал ему предложение слишком рано, когда он не был к нему готов, и получил закономерный отказ. В моих планах это ничего не меняло, но теперь мне придется искать других возможных партнеров. Кандидаты были — хотя бы тот же Стасик, который пока ни о чем, кроме своих взрывающихся штуковин, слышать не хотел; но было и несколько ребят, которых я знал по совместным работам более позднего времени. Правда, надо было как-то убедиться в их нынешней надежности — судя по всему, одни и те же люди в середине восьмидесятых и начале девяностых сильно различались по характеру и поведению. Но я хотя бы знал, где искать. И всё опять же упиралось в утекающие сквозь пальцы минуты и часы.