Третий лишний

========== Третий лишний ==========

— Давай, Рон! — завопил Гарри.

Рон глянул на него, и Гарри почудился красный отблеск в его глазах.

— Рон!

Сверкнул меч, Гарри шарахнулся в сторону, послышался звон металла, потом протяжный вопль. Гарри стремительно обернулся, поскальзываясь на снегу и держа наготове волшебную палочку, но сражаться было не с кем.

Их с Гермионой чудовищные копии исчезли без следа. Рон стоял с мечом в опущенной руке, а перед ним на камне лежали обломки разбитого медальона.

Дж.К. Роулинг, «Гарри Поттер и

Дары Смерти»

Рон уронил меч, и тот со звоном упал на твердую землю. Рухнув на колени, он обхватил голову руками, не в силах справиться с дрожью. Перед глазами упорно стоял ужасный образ, который показывал ему крестраж. Казалось, Гарри и Гермиона до сих продолжают исступленно целоваться. Рон почувствовал, как друг коснулся рукой его плеча, но даже не подумал ее сбросить, нуждаясь хоть в каком-то утешении.

— Когда ты ушел, — очень тихо проговорил Гарри, — она плакала целую неделю. Может, и дольше, но так, чтобы я не видел. Мы целыми вечерами вообще не разговаривали. Без тебя…

Гарри на мгновение замолчал, вынуждая Рона посмотреть на него. И Уизли снова почувствовал, что дрожит, но не от холода. Было нечто такое в этих давно знакомых глазах, что его испугало. Испугало сильнее, чем кошмар из крестража.

— Что ты хочешь, чтобы я сказал тебе, Рон? — спросил Гарри. — Ты хочешь, чтобы я сказал: «Я люблю ее как сестру, и, думаю, она относится ко мне точно так же»?

Взгляд Рона, уставившегося ему прямо в глаза, отчаянно умолял Гарри так и поступить. Ему нужно было услышать это. Услышать, что ничего нет между его лучшим другом и девушкой, которую он… хотел бы назвать своей. Ведь отношения Гарри и Гермионы всегда были исключительно платоническими! Тем не менее в глубине души Рон понимал, что даже если Гарри последует его молчаливой просьбе, все произнесенные слова будут лишь попыткой успокоить друга.

Рон безумно хотел обозлиться на Гарри, накричать на него… но не мог. Именно сейчас он столкнулся со своим самым ужасным страхом.

Поттер все понял сам и не стал юлить.

— Да, Рон, между нами с Гермионой что-то есть: некая связь, общие воспоминания, которые мы ни с кем больше не сможем разделить. Ты знаешь, что она была рядом со мной, когда я навещал могилу своих родителей? Там, в Годриковой Лощине, нам даже пришлось выдавать себя за супружескую пару…

От услышанного у Рона пересохло в горле, а Гарри продолжал:

— Мне кажется, я люблю ее. И так было всегда, понимаешь? Видит бог, как я ненавижу себя за то, что признаюсь тебе в этом, дружище, но, наверное, она — единственная девушка, с которой я мог бы создать семью.

Внутренний голос вопил о том, что надо бежать прочь, выкинуть делюминатор, подаренный Дамблдором, и снова бросить этаких лучших друзей. Тело его давно было готово нестись куда глаза глядят, но Рон не двинулся с места, потому что выученный им недавно урок гласил: жестокая правда лучше, чем красивая ложь.

А правда оказалась еще более жестокой, чем он думал.

— Мне предстоит умереть, Рон, — глухо произнес Гарри, — я знаю, что должен умереть. И я не могу сказать Гермионе,

как сильно люблю ее, не хочу возлагать на ее плечи это бремя. Как ни больно в этом признаваться, у меня не получится подарить ей то счастье, которого она заслуживает… зато получится у тебя. Вы часто спорите, но в то же время действительно переживаете друг за друга. Так что… когда я уйду, о ней должен будешь позаботиться ты.

Гарри встал, а Рон только через минуту осознал, что все еще сидит на земле. Вскочив на ноги, он обнаружил, что друг успел взвалить на плечи его собственный рюкзак, который он бросил, кинувшись вытаскивать Гарри из озера. Шумно высморкавшись в рукав, Уизли глянул на него налитыми кровью глазами и шепнул:

— Прости… Мне чертовски жаль, что я тогда ушел. Знаю, я поступил, как…

И все, казалось бы, снова стало просто и легко: Гарри шутил и радовался так, будто Рон никогда их не покидал. Вот только сам он прекрасно помнил, как предал друзей, и знал, что чувство вины будет грызть его еще много месяцев и даже лет. И то, что Гарри признался в своей неотвратимой гибели, заставляло Рона чувствовать себя еще более виноватым. Он не заслуживал этой дружбы… только не теперь, когда кто-то собирался пожертвовать своим счастьем ради него. Ради него и Гермионы.

А ведь Гарри как никто другой имел право на счастье! Однако именно ему оно и не светило…

*

Из окна своей комнатушки Рон мог видеть, как Гарри и Гермиона, стоя у могилы Добби, отдавали дань памяти маленькому герою. Их руки то и дело соприкасались, словно они искали поддержку друг у друга. Еще недавно он неминуемо ощутил бы гнев и ревность, но сейчас эти уродливые эмоции, прежде переполнявшие его мысли, исчезли без следа. Напротив, он радовался тому, что его друзья могли найти утешение в столь темные времена.

— Эй, Рон, Флер зовет обедать, — послышался голос Билла.

Отвернувшись от окна, Рон взглянул на старшего брата, прислонившегося к дверному косяку. Помнится, в детстве он мечтал быть похожим на Билла. Тот был умен, но никогда не зазнавался, был опытен, но не выставлял это напоказ. Красивый и обаятельный, брат оставался скромным и вежливым человеком. Словом, Билл был всем, чем хотел бы стать Рон в семнадцать лет.

В восемнадцать Рон ни на шаг не приблизился к своему идеалу.

С тяжелым вздохом он выдавил:

— Да, сейчас приду.

Но Билл не ушел. Вместо этого он прикрыл дверь и опустился на кровать.

— Давай-ка сначала поговорим. Что-то гложет тебя, я вижу. Не хочешь облегчить душу?

Рон внимательно посмотрел на брата, прикидывая, можно ли обсудить с ним то, что никак не выходило из головы. В конце концов он решился и плюхнулся на кровать Гарри напротив Билла.

— Прости, что втянул во все это вас с Флер… — начал он.

— Чепуха, братец, — Билл махнул рукой, — мы — семья, и самое меньшее, что мы могли сделать, так это вас приютить. Но теперь давай начистоту: что тебя на самом деле беспокоит? Чувствую, вовсе не сам факт вашего здесь пребывания.