Третий меморандум. Тетрадь первая. Первоград
Шрифт:
– Сань, ты что творишь? – на ходу выговаривал Казакову Валерьян. – Ты что, забыл – все это взаправду! Мы с тобой, знаешь ли, не в «Робинзонах космоса», нам тут жить. Вот полез бы на тебя этот «жирдяй», и что делать? Валить его? Так не факт, что рука еще поднимется.
Казаков немного подумал.
– Не полез бы. Я видел, как он на Андрюху косился. А полез бы… что ж, сам дурак. Нам сейчас некогда церемонии разводить. Прострелить ногу – враз заткнется.
– Что ты несешь, а? – обозлился Валерьян. – Нет, ну сам подумай, что ты
– Ты еще скажи «простые советские люди», – фыркнул Казаков. – Знаем, насмотрелись…
– Да чего такого ты насмотрелся? Тоже мне, великий жизненный опыт – два года в роте охраны аэродрома! А понимаю, если бы в Афгане, а то…
– Ну да, ты мне еще скажи, что я от Афгана откосил! – немедленно вызверился Казаков. – Я, между прочим, во флоте служил, от нас вообще никого туда не брали, только морпехов!
– Да бог с ним с Афганом, не о том речь, – махнул рукой Валерьян. – Вот Малян успел мне кое-что рассказать. Ты хоть знаешь, что за интернат нам достался?
– Интернат как интернат, – буркнул Казаков. – Что я, интернатов не видел? Трудные дети, и все такое…
– Это ты у нас трудный ребенок, – ласково ответствовал Валерьян. – Потому что умственно отсталый. А интернат этот в прошлой, так сказать, жизни располагался не где-нибудь, а в Химках, при «Энергомаше», уловил? Я уже успел выяснить, пока ты тут… Половина детей из семей энергомашевских инженеров. Мамы с папой оборону, значит, крепят, а сынок или дочка в интернате. Понял, что тут за народ? А ты – за револьвер! Представь, что тут такие же детишки, как в «Москве-Кассиопее», только их много. Ну как вы сами были в вашем астрономическом кружке во Дворце? Ну где вы, еще школьниками, с Ленкой Простевой и Андреем… или кто у вас там еще был?
– Крайновский, – машинально ответил Казаков. – Он, правда, недолго прозанимался, меньше года, а потом ушел в парусный спорт. У него батя при МИФИ тамошней яхтенной секцией заведует. Кстати, ему тут и карты в руки – море под боком, а, судя по описи, у нас есть кое-какие плавсредства.
– Ну я сейчас не о том, – отмахнулся Валерьян. – Важно другое. Эти ребятишки – такие же в точности, как мы с тобой в их возрасте. А кто постарше – мало отличаются от нас самих сейчас. Ну или наших однокурсников. А ты – оружием размахивать, пургу гнать!
Самому-то не стыдно? Нет чтобы собрать людей, толкнуть речугу, внятно объяснить, что и как: мол, мы попали в трудную ситуацию, впереди у нас период мучительного становления колонии землян на чужой планете, и только все вместе…
– Это я, значит, пургу гоню? – разозлился Казаков. – Из мучительного тут будет только агония. Причем не очень долгая. Ровно такая, сколько продлится судорожная дележка ресурсов над убитым трупом Казакова. И если ты считаешь, что из этих интеллигентных детишек не найдется того, кто угрохает меня ради того, чтобы завладеть ключами, то ты сильно ошибаешься. Вот сегодня, край завтра, первый шок пройдет, и кто-нибудь пошустрее разыщет запасы медицинского спирта… хотя бы в медкабинете интерната! А если ты
– Я, конечно, всегда подозревал, что ты параноик, – медленно выговорил Валерьян, – но чтобы настолько? Откуда такое неверие в людей и в себя самого? Ну да, я понимаю, ситуация аховая. Но давай не будем нагнетать, а? Мы когда два года назад в первый раз приехали квартирьерами на Абакан, так положение не лучше здешнего было. Пара вечно пьяных бульдозеристов, хитрый и вороватый прораб-армянин и полсотни студентов, которые пилы в руках не держали. А через месяц должны были прибыть еще четыре сотни, так что вынь да положь для них и барак, и временные кухни, и прочие удобства быта!
– Сравнил! Там вас, по крайней мере, никто не убивал!
– Так и здесь нас никто не убивает! – отпарировал Валерьян. – Во всяком случае, пока голубевские пацаны не начнут сдуру палить во все стороны, просто так, без задней мысли, в порядке освоения мат-части.
– Это ненадолго. Знал бы ты… – начал было Казаков и вдруг поперхнулся.
– Что – «знал бы я»? Ты уж давай, договаривай… – И тоже замолк. От интерната бежал Голубев. Добежав, встал, почти по стойке смирно.
«Сейчас козырнет, – подумал Валерьян. – Хотя нет, голова же непокрыта, а Андрюха все же всего два года как с дембеля, службу помнит…»
Голубев тем временем лихо отрапортовал:
– Задание выполнено, тащ координатор! Список сотрудников изъят из сейфа директора – честь по чести, с указанием профессий и года рождения. Ну и списки учащихся, разумеется, тоже. Выставлены два поста: у кабинета директора, где сейф с документацией, и на первом этаже, возле продсклада. Ключи у меня. – И он похлопал себя по нагрудному карману. Там забренчало. – Прошу выдать еще пять автоматов, надо поставить дополнительные посты возле УПК и еще там…
– Директор упирался? – неприязненно осведомился Казаков. Было видно, что ему очень хотелось услышать описание ареста.
– Скривился, будто лимон сожрал, но отдал. Смотрел, правда, волком… – Голубев перешел на неформальный тон: – Слышь, Сань, подкинь еще пяток калашей, а?
Надо бы дополнительные посты расставить – возле пирса, где лодки, ну и к УПК, а то Маркелов разорался… Да, и отдыхающую смену невредно вооружить – пусть мат-часть учат.
– Ну разошелся… – шепнул координатору Валерьян. – Вот увидишь, через пару дней он своих заставит строем ходить и подворотнички пришивать…
Казаков поморщился. Голубев, расслышавший реплику Валерьяна, недовольно покосился, но смолчал.
– Это вы… мнэ-э-э… молодцы. Это правильно, насчет постов у продсклада, я сразу не сообразил. И вот что… вы там перенесите к директору в кабинет спирт из медицинского кабинета и заприте, что ли, в сейф… Места хватит?
– Спирт? – недоуменно переспросил Голубев, но тут же понял. – Ах да, спирт, конечно! Будет сделано, Сань… тащ координатор. Так что насчет оружия? Времени ведь нет, скорее бы надо…