Третья корона императора. Наполеон на острове Святой Елены
Шрифт:
Генерал Дезе происходил из старинного дворянского рода, но революцию принял с энтузиазмом. Отличился в Восточной кампании, завоевав большую часть Верхнего Египта. В сражении при Маренго (14.06.1800), уже почти проигранном, под шквальным артиллерийским огнём повёл полки в атаку и был насмерть сражён ядром. Но его неожиданное появление сломило австрийскую армию, а кавалерийская атака генерала Келлермана завершила её разгром.
Наполеон всегда выделял Дезе среди своих сподвижников и ценил его как одного из лучших и самых перспективных полководцев Франции. Через 43 дня после его гибели последовал приказ:
«Бренные останки генерала Дезе перевезти в монастырь
Воздвигнуть монумент генералам Дезе и Клеберу, скончавшимся от ран в один и тот же день и час: первый – после сражения при Маренго, доставившего нам обладание всей Италией; второй – после сражения при Гелиополисе, которое снова подчинило Египет французам».
Жан Виктор Моро был сыном богатого адвоката. Он – один из активных деятелей переворота 18-го брюмера, приведшего Бонапарта к власти. Тем не менее Наполеона он не любил и был замешан в заговоре против него. Отсидев два месяца в тюрьме, получил разрешение на визу в Америку. В 1813 году по приглашению Александра I вернулся в Европу.
Моро считался главным соперником Наполеона на ратном поприще, поэтому был назначен советником при Главной квартире союзных армий. Но служил он врагам своего Отечества недолго: в сражении под Дрезденом пушечным ядром ему оторвало обе ноги, и через две недели он скончался.
В сражении под Дрезденом Наполеон взял на себя руководство артиллерийским огнём. На одной из возвышенностей он заметил группу всадников, на которую приказал направить огонь. В центре этой группы оказался Александр I, рядом – Моро; его и поразило ядро императора. Но один из лучших генералов Наполеона не остался в долгу перед ним: умирая, он посоветовал союзникам избегать прямых столкновений с гением войны, а бить поодиночке его маршалов. Совет-завещание Моро был принят к исполнению и принёс союзникам ряд побед.
Жан Ланн был пятым сыном крестьянина. Его выдвижению в военной среде способствовала революция. Он был умён, осторожен, смел и хладнокровен перед неприятелем. Наполеона изумляла быстрота развития его способностей. Ланн превосходил всех генералов французской армии в искусстве управлять на поле боя 25-тысячным корпусом. Ланн участвовал в 15 сражениях и 300 мелких схватках.
Ланн был горяч и опрометчив в своих выражениях. Даже к Наполеону обращался на «ты». Когда тот сделал ему замечание, Ланн заявил:
– Бонапарт пренебрегает дружбой. Он предаёт её. Бывший друг стремится стать господином.
До конца жизни генерала (несмотря на его успехи на военном поприще) отношения с консулом, а затем императором оставались прохладными. Тем не менее Ланн умер (15.06.1808) на руках Наполеона, и очевидцы этого говорили, что впервые видели слёзы в глазах императора.
…Собеседники поинтересовались, когда император сам находился в наибольшей опасности. Наполеон назвал сражение при Арколе (15–17.11.1796):
– Под Арколе лошадь моя была ранена выстрелом. Взбешённая раной, закусила она поводья и понеслась прямо к неприятелю. Потом бросилась в болото, где и издохла, оставив меня по уши в грязи. Я уже думал, что австрийцы снимут мне голову, которая находилась под водой и грязью. Им это легко было сделать, потому что я не мог сопротивляться. Но затруднение приблизиться ко мне и прибытие войск моих помешали им, и я спасся.
Наполеон любил войну как искусство, требующее от полководца максимального напряжения, но так и остающееся неподвластным разуму; научиться ему нельзя. «Вы думаете, что умеете воевать, раз вы прочли Жомини? – говорил он своим генералам, сотоварищам по ссылке. – Я провёл шестьдесят
Меттерниху, министру иностранных дел Австрийской империи, Наполеон как-то заявил:
– Миллион жизней – это пустяк для такого человека, как я!
Это была всего лишь политика, попытка устрашить своего противника. На самом деле, будучи ещё только генералом, он писал жене: «Земля покрыта мёртвыми и окровавленными людьми. Это оборотная сторона войны; душе моей больно видеть такое множество жертв». А вот его заявление, сделанное прямо на поле битвы:
– Если бы короли всего мира увидели такое зрелище, они бы меньше жаждали войн и завоеваний.
Сам Наполеон берёг солдатские жизни; они знали об этом и любили своего «маленького капрала», который не раз повторял:
– Кто не может смотреть на поле боя без слёз, тот бессмысленно потеряет убитыми много людей.
После одного крупного сражения в Италии Бонапарт проезжал по полю битвы в сопровождении трёх офицеров. Тела убитых ещё не были погребены. «В глубоком безмолвии прекрасного лунного вечера, – вспоминал император, – вдруг из-под шинели своего убитого хозяина выскочила собака. Она бросилась к нам и тут же с жалобным воем вернулась назад. Собака то лизала лицо своего хозяина, то бросалась к нам, словно моля о помощи и требуя мести. Я не знаю, в чём причина этого – то ли моё особое настроение в тот момент, а может быть, вечернее время, своеобразие места и самого сражения, – но, несомненно, ни один случай на полях сражений не произвёл на меня более глубокого впечатления. Я невольно остановился, чтобы созерцать всю эту сцену. У этого убитого, подумал я, вероятно, есть друзья в лагере или в его отряде, а он лежит здесь, покинутый всеми, за исключением своей собаки! Какой урок преподаёт нам природа через посредство этого животного! Каким странным существом является человек! И как непостижимы его восприятия: ранее, без всяких эмоций, я отдавал приказания, которые должны были решить судьбу армии, я предвидел, не роняя ни слезинки, результат исполнения данных мною приказов, из-за которых будет принесено в жертву множество моих соотечественников, а здесь я был весь взбудоражен жалобным воем собаки! Несомненно, в ту минуту моё сердце могло быть тронуто мольбой противника».
За обликом сурового воина и жёсткого политика скрывался глубоко сентиментальный человек, который в юности зачитывался романами Руссо. Кстати, один из последних дней пребывания в «Бриарах» был посвящён «Новой Элоизе» великого женевца.
– Император вызвал меня к себе в ранний час, – вспоминал Лас-Каз, – и стал читать «Новую Элоизу» Жан-Жака Руссо, часто обращая внимание на искренность, силу аргументации писателя и на элегантность стиля и выражений романа. Чтение книги продолжалось примерно два часа. Это чтение произвело на меня сильное впечатление, вызвав глубокую меланхолию – смешанное чувство нежности и печали.
«Новая Элоиза» была темой беседы и во время завтрака.
– Жан-Жак перестарался в нагнетании чувств, – заявил император. – Он нарисовал картину сумасшествия, тогда как любовь должна быть источником удовольствия, а не страдания.
После завтрака император возобновил чтение. Затем вышел в сад, где продолжил разговор:
– Действительно это произведение никого не оставляет равнодушным, оно волнует и вызывает чувство.
После обеда чтение возобновилось, и день завершился тем же, чем был начат, – чтением «Новой Элоизы». А Лас-Каз подвёл итоги этого чтения следующей тирадой: