Третья Орда
Шрифт:
Рычача мысленно перевёл дух, нагоняемая им паника таки овладела драконом. Однако, увиденная боковым зрением невероятная картина заставила усомниться в физических возможностях подгорных кряжистых коротышек.
За ними летела погоня!
* * *
Страха не было.
Чувство, под знаменем которого проходила вся жизнь Икариса, в критический момент отступило на второй план. Он больше не боялся, он испытывал облегчение. Икарис без тени сомнения знал, что был рождён именно для текущего момента, в сегодняшней схватке заключался весь смысл его земного существования.
К
Лихнизм всю жизнь вёл его через тернии, служа путеводной звездой. Оставшись из-за кровавой гражданской войны и последующих чисток сиротой на попечении власти, Икарис не мог полагаться ни на что, кроме непреложных истин товарищей Лихнуна и Торина. Первого, он без всякого намёка на пафос называл своим дедом. Второго почитал как отца. В мыслях Икариса они были его настоящей семьёй, пусть он и видел товарища Торина всего пару раз в жизни. Лишь эти двое вдохновляли его, давали смысл изо дня в день преодолевать бесконечные тяготы сурового быта.
По гномьим меркам, Икарис прожил весьма короткую жизнь, можно сказать, что он был ещё совсем юношей. Но с его субъективной точки зрения, Икарис чувствовал, что успел познать всё.
Голод, жестокая борьба за существование среди других таких же сироток. Труд на пределе возможностей, непрерывное соревнование за достойное место в новой лихнистской иерархии. Поиск возможности совершить подвиг, который ожидал от каждого порядочного гнома отец расы. Ведь сказано: «самопожертвование во благо общего дела — высшая добродетель и слава!»
Чем ещё могла удивить судьба юного гнома, которому «повезло» стать свидетелем и участником становления нового строя? Он хлебнул гадостей с солидным излишком, он не верил ни во что, кроме ученья Лихнуна. Он давно не ждал милости, не искал справедливости, не надеялся получить от жизни хоть что-то хорошее. Всё, чего хотел нынче Икарис — исполнить свой долг. Выполнить поручение, а дальше будь что будет. Или не будет, неважно. Ведь небытие — единственное состояние, где никто никогда не сможет причинить ему зла…
Икарис едва уловимым движением сместил центр тяжести, корректируя свой полёт. Довольно простая, но изящная конструкция, именуемая крыльепланом, изменила траекторию, двигаясь наперерез улетавшему с места боя большому дракону.
Снизу и сбоку от Икариса другие гномы столь же неумолимо догоняли двух раненых тварей. Крыльепланы не могли сравниться с воздушными шарами по части дальности полёта — если быть точным, то в отличие от аэростатов, они вообще не летали, а только планировали — но когда дело касалось скорости, то крыльеплан не уступал даже легендарному монстру!
Управление чудом техники требовало предельной концентрации внимания и всех сил, но благодаря усердным тренировкам Икарис не испытывал дискомфорт. Конструкция стала частью его самого. По одной лишь вибрации трапеции, с помощью которой
Лишь две задачи представляли реальную сложность: перелезть из корзины воздушного шара к подвешенному снизу крыльеплану и поразить из двух прикреплённых к трапеции арбалетов дракона. С первой проблемой Икарис без лишней суеты уже справился, для решения второй у него имелось всего две попытки. Перезарядка бронебойного арбалета в воздухе — задание, непосильное даже для гениальных гномьих изобретателей.
Пятеро товарищей-летунов нагнали раненого дракона помельче. Методично выпустили в извивающуюся тёмную тушу десяток болтов. Семь из них поразили древнего монстра. Тварь издала пронзительный вопль.
Однако прежде чем кубарём рухнуть на землю, дракон извернулся, выпалив в своих убийц струю пламени. Ночной воздух на мгновение стал горяч, словно в горне!
Пламя слизнуло сразу троих летевших рядом товарищей, опалило «крылышки» ещё нескольким. Рискуя полностью потерять управление, гномы с обожжёнными конструкциями вынуждены были искать возможность поскорей приземлиться.
На хвосте самого большого дракона осталось висеть теперь всего четверо гномов. Почувствовав восходящий воздушный поток, Икарис сместил центр тяжести, позволяя ветру приподнять на десяток метров широкие крылья. С более высокой позиции у него будет лучше угол прицеливания.
Внезапно огромный дракон дёрнулся. Длинная шея изогнулась под совершенно невероятным углом, из пасти вырвалось пламя.
Двое уже готовых выстрелить гномов моментально превратились в пылающие факелы. Третий резко увёл свой крыльеплан в сторону, тем самым фактически выбывая из гонки.
Икарису показалось, что вырвавшийся из горла летающей твари звук похож на хриплый смех старой стервы, постоянно недокладывавшей сиротам и без того жидкую кашицу. Он понимал, что созвучие весьма отдалённое, но воспоминание его разозлило. Слишком часто Икарис терпел унижения от подонков, отыгрывавшихся на более слабых и маленьких. Он не раз клялся когда-нибудь отомстить всем сильным ублюдкам, считавшим себя вправе обижать беззащитных.
Огнедышащая тварь с силой махнула огромным крылом в его сторону, словно желая отогнать назойливую мелкую мошку. Икариса обдало струёй воздуха, но такой ветерок не мог сбить его с курса. Отвернувшись, дракон спокойно полетел себе дальше, посчитав, что последняя угроза устранена.
Один маленький гном на рукотворной конструкции против гигантского ящера в его родной небесной стихии. Два одноразовых арбалета против струи испепеляющего всё и вся пламени. Примитивное сознание и инстинктивная злоба против веры в прекрасное будущее. Не Икариса, ох, нет, не его. Светлое будущее лихнистов, великое дело товарища Торина. Исход битвы был предрешён.
Икарис повернул крыльеплан, пикируя прямо на огромную тушу. У него нет права на промах. Да и в случае попадания у монстра не должно остаться шансов на выживание.