Третья пуля
Шрифт:
— Вот дерьмо, — вскипел Суэггер, — Чёрт бы его взял, это моя теория, моя интеллектуальная собственность! Ты говоришь, что кто-то другой…
— Нет-нет, остынь. Вот в чём дело. Он сказал, что он не разбирался в том, что случилось или чего не случилось и копаться не хочет, а от интернет-сайтов у него голова болит: он не такой человек, чтобы в интернете сидеть, так что он хотел бы сократить процесс. Так что не знаю ли я исследователя, хорошо знакомого с фактами убийства, блестящего знатока всего этого дела и при этом знакомого с оружием? Не подходит ли под это описание кто-либо из наших знакомых?
Суэггер ничего не ответил. Его лицо помрачилось, глаза сузились как если бы настрой разом изменился. Наконец он отрывисто ответил:
— У меня годы заняло прийти к этому, так что хрена лысого я расскажу об этом кому-то вроде писаки бесполезных
— Джек, я тебя понял, не заводись. Да и этот парень не произвёл на меня впечатления собранного или организованного.
— Ты ему сказал обо мне?
— Имени не упоминал, но сказал, что есть идеально подходящий человек. Ну, теперь-то я скажу ему, что ты не…
— Погоди. Если он издаётся, то ему известны издатели — настоящие издатели из Нью-Йорка, такие как «Саймон и Шустер», «Кнопф и Рэндом Хаус»— серьёзные, чьи книги всем заметны. Думаю, если я утрясу все в историю, то отдам им — такие люди не воруют настолько нагло, как всякая мелочь.
— А от меня ты что хочешь?
— Ну, — ответил Суэггер, слегка переигрывая в роли обозлённого собственника, — просто погоди. Я пригляжусь к этому типу. Я не писатель, а инженер. Если он мне поможет, я помогу ему, но — чёрт тебя возьми — ни слова ему обо мне не говори!
Мемфис снова запустил в дело агента Нила, и результаты не заставили себя ждать. Ник изложил всё добытое Суэггеру при очередной еженедельной встрече в случайно выбранной пригородной кофейне «Сиэттлс бест».
— Так вот, снова впустую. Мэрион Адамс, пятьдесят девять лет. Прирождённый оружейный аристократ. Его отец был управляющим ныне закрывшейся компании из оружейной долины Коннектикута, [190] производившей главным образом спортивные пистолеты калибра.22 высочайшего качества. Компания закрылась в конце шестидесятых, когда целевая стрельба потеряла популярность. Но Марти, как его обычно зовут, знал всё: он был… эээ… втянут в тему и мог сделать карьеру как писатель и консультант. Издал девятнадцать книг, многие насчёт серьёзных производителей, а связи открывали ему двери к написанию вылизанных корпоративных историй. Зная всех в этом деле, он писал книги, которые многими считаются технически безупречными.
190
Коннектикут и в особенности Gun Valley — американский аналог Тулы и Ижевска, место сосредоточения оружейной промышленности США
— Видел, да, — сказал Боб. — Может, даже у меня есть одна-две.
— Теперь он работает в верхнем сегменте торговли оружием — всякими богатеями, которые ездят на сафари с оруженосцами, стреляют голубей в Аргентине из дробовиков «Пёрде» [191] и платят пятнадцать тысяч за картины вроде «Утки на заре в Чезапике».
— Картинка складывается, — ответил Боб, знавший о существовании культа охотников-джентльменов, тайно влюблённых в традиции охоты на крупную дичь тридцатых годов: томящихся по странствиям среди просторов саванны между Хемингуэем и Филипом Персивалем, [192] ночам в лагере, освещённом висячими лампами и ужину на льняном покрывале, перед которым они потягивали бы коктейли со своими мэм-саиб, [193] пока туземные мальчики делали бы всю работу.
191
Purdey — двухсотлетняя английская династия производителей оружия. В России и СССР дробовиками Purdey владели Николай I, Николай II, Хрущёв, Косыгин и Брежнев
192
Филип Персиваль — охотничий проводник Эрнеста Хемингуэя, сопутствоваший ему в Африке
193
мэм-саиб — индийское обращение слуги к белой женщине
— Свои деньги он сколотил, советуя таким людям, что им следует добавить
— Уж точно, — сказал Суэггер, — не хотел бы. Похоже, что в этом мирке жулик может тонну денег нарубить.
— Потому-то и ценятся такие универсальные знатоки, как Марти. Однако, ходит тут слушок — скорее, психологический момент. Некто покупает дорогущую штуку по рекомендации Марти, но его приятель говорит: «Ээ, похоже на подделку», так что покупатель, уж было возгордившийся и уверенный, снова в сомнениях, заявляет об этом и люди разносят его слова. Но ничего вещественного мы так и не нашли. Как и Ричард, хорош со всех сторон: никаких связей с сомнительными личностями и намёков на злодеяния.
— Понял.
— Хочешь повидать его?
— Абсолютно точно.
— Думаю, это верное решение. Ничто не говорит о том, что кто-то в Далласе ищет тебя. Те двое бывших копов покинули пастбище, криминал не интересуется тобою и никто из наших людей не замечал наблюдателей, так что всё говорит либо о потере интереса Хью к тебе либо о том, что он ещё не понял, где ты.
Суэггер кивнул, хотя и несколько угрюмо:
— Так думал каждый из тех, кого я убил за секунду до того, как пуля прилетела.
Я хорошо осведомлён, что в тот самый момент как я пишу, на меня охотятся. Однако, ожидая донесений от своих агентов в поле, я уверен, что моя маскировка, мои барьеры, мои укрепления, мои уловки несокрушимы. Уверен высочайшим образом. Но почему же я в таком случае пью столько Водки?
Но всё же вернёмся к более интересному прошлому и к моим рассуждениям о дурачке Ли Харви Освальде. После нашей встречи за ужином я выдержал его денёк, дав всё обдумать и решить без излишнего давления на него, сам же я провёл день в западном Далласе, где я обнаружил и испробовал ещё два мексиканских ресторана, найдя оба из них восхитительными. За ланчем я вдумчиво и тщательно — что было моей обычной привычкой— прочитал «Таймс», уделив внимание очередной конференции по поводу Республики Южный Вьетнам в Белом доме, разочаровавшем всех отказом от военного вмешательства на заре переворота несколькими неделями раньше, в результате которого был смещён и убит Дьем. Я не знал, чего они ожидали и это выводило меня из себя не столько потому, что мой отчёт не был принят во внимание, сколько потому, что я видел признаки очередного готовящегося парада: грохочущие барабаны и трубящие дудки. Проведя во Вьетнаме полгода с октября 62го по март 6Зго, я не увидел ничего, за что стоило бы умирать или убивать. Южане не были воинственными, так что без серьёзной помощи они никоим образом не устояли бы против вооружённой и обученной Советами северовьетнамской армии. Я удачным образом покинул Вьетнам задолго до переворота, но читал отчёты и мог себе представить выражение злобы и ярости на лице капитана Нгуена, только что выстрелившего в головы братьев Дьем позади БТРа по дороге в штаб мятежа в Таншонняте, а по Лэнгли ходил фотоснимок президента Дьема, приятного во всех отношениях человека, голова которого была прострелена в упор.
Но я попытался умерить свою ярость и всё же достичь своих целей в Далласе, осмотрев коктейльное заведение «Патио», находившееся несколькими милями на север от Далласа в окружении очередного унылого пригородного соседства. Для меня там интересного было мало, однако сюда любил захаживать генерал Уокер, обычно садившийся на уличной террасе с бокалом маргариты (чем бы оно ни было) в окружении своих людей. На двадцать пятое ноября была назначена его речь в Южном Методистском Университете, а посвятив некоторое время изучению «Даллас Таймс Геральд» я узнал, что скорее всего генерал и его «мальчики» (несколькими годами позже, хоть меня в то время и не было в стране, он заслужил кавычки вокруг «мальчиков») направятся туда, чтобы выпить. Несложно было понять, где следует разместить Алека так, чтобы он не промахнулся (хотя он промахнётся) и как расположить страхующего стрелка, который не промахнётся. Идея насчёт того, кто бы это мог быть, у меня уже была, но до её воплощения оставалась как минимум неделя.