Третья пуля
Шрифт:
Подобный диалог происходил при каждой нашей встрече, но он, как всегда, рассмеялся, словно услышал свежую шутку.
В течение нескольких минут мы обменивались обычными банальностями, и при этом каждый осматривал помещение, дабы удостовериться в том, что рядом нет подозрительных личностей. Убедившись, что за нами никто не наблюдает, мы перешли к делу.
– Ты не мог бы уделить несколько дней в конце месяца своему старому приятелю Мичуму?
– Мог бы, хотя как раз в это время буду занят. Перенести никак нельзя?
– Увы, никак. Мой план продаж зависит не от меня. От тебя требуется присутствие в городе Даллас,
– Первоклассный отель.
– Да, действительно. Мне нужно, чтобы рядом находился надежный человек, когда я буду решать проблемы, которые могут возникнуть. Умный, опытный, жесткий и быстрый. Такой, как ты.
Джимми рассмеялся.
– Сегодня все играют в Джеймса Бонда.
В те времена у всех на уме был Джеймс Бонд.
– Никогда не доверял британцам, – сказал я, – и ни за что не стал бы с ними связываться. Мне нужен соотечественник, с блеском в глазах и стальными кулаками.
Ему явно пришелся по душе этот комплимент, хотя мы и продолжали играть роли из фильма.
– Стало быть, Даллас. По-моему, этот город находится вне вашей обычной зоны продаж, мистер Мичум.
Он пил «Гленливет» со льдом, я – «Пинч» с содовой.
– Работа есть работа, Джимми, выбирать место не приходится. Я с большим удовольствием поехал бы в Париж. Ты получишь хорошие деньги. Если возникнут осложнения в связи с твоим рабочим графиком, я заплачу отдельно – назовем это бонусом изменения графика.
– Хорошо, мистер Мичум. Я люблю вашу фирму и заинтересован в хороших отношениях с ней. Поэтому, кроме денег на транспортные расходы и командировочные, я с вас ничего не возьму, и девятнадцатого буду в Далласе там, где вы хотели бы меня найти.
Вот так просто я заполучил в свое распоряжение Джимми, и то, что произошло, не могло бы произойти без его вклада. Он всегда был плутом и героем, храбрейшим из храбрых, честнейшим из честных. Вы видите, мы не были монстрами. Я думаю, это хороший урок для всех. Вам внушали, что если мы существовали, то были подлейшими из подлых, которые обездолили нашу страну, украв у нее молодого принца, и направили ее по дороге, ведущей в ад. Однако мы патриоты и люди чести. Мы сделали это не ради денег и не для того, чтобы продать больше вертолетов «Белл» и истребителей «Макдоннел-Дуглас», а для того, чтобы спасти страну и вывести ее из болота на вершину холма. Кроме того, мы собирались убить всего лишь сумасшедшего генерала, придерживавшегося крайне правых взглядов.
Глава 16
– Как я уже говорил, сержант, – сказал Гарри Гарднер, – отец был настоящим любителем литературы. И все книги из его частной коллекции – художественные произведения.
Свэггер снова стоял на пороге кабинета Нила Гарднера, пещеры с заставленными книгами стенами, где знаменитый сотрудник ЦРУ Босуэлл на протяжении тридцати лет безуспешно пытался писать романы. Он увидел «Красную Девятку» [37] , лежавшую на столе, четыре керамические синие птички на полке и картину с изображением шести зеленых вязов на стене.
37
Прозвище немецкого пистолета «Маузер К-96».
– Итак, –
– Вы знаете, – сказал Гарри, – я тоже замечал это и находил странным, но мне никогда не приходило в голову усматривать в них какую-либо закономерность. Отец никогда не отличался сентиментальностью, а это – особенно птички – настоящий кич. Не понимаю, как они оказались здесь. Давайте взглянем на картину. – Он снял ее со стены и протянул Свэггеру. – Дешевая рама. Посмотрим, что представляет собой полотно.
Он перевернул картину, отогнул четыре мягких медных клапана, удерживающих полотно в раме, и резко встряхнул ее. Полотно упало на пол. Боб поднял его. Оно оказалось свернуто таким образом, что на нем можно было увидеть лишь шесть деревьев. В действительности же это была иллюстрация из рассказа, содержавшегося в Красной Книге и называвшегося «Золотые косы страсти». В развернутом виде полотно изображало симпатичного молодого человека, целомудренно обнимающего красивую юную блондинку на фоне леса. Подзаголовок рассказа гласил: «Ее волосы были прекрасны, но только ли это любил Давид?» Автором являлась Агнес Стентон Филлипс.
– Боже правый! – воскликнул Гарри. – Вот вам типичный кич пятидесятых годов! – Он повернулся к Свэггеру. – Вы выявили странность у моего отца, о существовании которой даже я ничего не знал! Что, черт возьми, это значит?
– Это не имеет никакого отношения к вашему отцу?
– Ни малейшего. Я в полном недоумении.
– Пистолет мне тоже показался странным. Я обратил внимание, что здесь цифры связаны с определенными цветами. Что это? Радиопозывные, имена агентов, координаты на картах, цветовой код? Все это могло быть связано с разведывательной деятельностью и иметь отношение к псевдониму, который он придумал для Хью Мичума.
– Другими словами, если вы сможете расшифровать эту закономерность, возможно, она окажется связанной с Хью. Или закономерностью, основанной на том же принципе, не так ли?
– Что-то в этом роде. Я понимаю, что это не очень убедительно, поверьте мне.
– Убедительно или нет, это завораживает. Но это выше моего понимания, сержант.
– А может быть, в этом и ничего нет. Мало ли что. Просто он любил синих птиц, деревья и пистолеты «маузер».
– Но он не любил синих птиц. Он не любил деревья. Он не любил пистолеты «маузер». То, что он не любил синих птиц, я гарантирую, особенно керамических. Так что, возможно, вы что-то нащупали.
– Если даже и так, мне не хватает интеллектуальных способностей для того, чтобы понять, что это такое.
– Вот что. Кабинет в вашем распоряжении. Ищите. Я провел здесь тщательную инвентаризацию и, могу вас заверить, не нашел ни порнографии, ни записок от любовниц, ни расшифрованных инструкций от его тайных хозяев в Кремле, ни киносценариев – ничего такого, что могло бы представлять интерес для кого бы то ни было, кроме сына. И даже сын не нашел в этом ничего интересного. Оставляю вас наедине с Найлзом Гарднером и желаю успеха. Не желаете кофе, пива, бурбона, вина, сэндвичей или чего-нибудь еще в этом роде?