Третья стадия
Шрифт:
У Майриса уже голова начинала кружиться от всех разворотов и мельканий земли. Сплошные точки жуков были повсюду. Стреляй как в тире! Даже не надо бояться, что можешь задеть кого-то из своих. Вроде и удобно, но жутко. Оставалось надеяться на умение Дэниела вести свою «пташку» и уносить их от выстрелов.
Грэйс боялась. Атаковала противников молниеносно, не давала им подлетать на расстояние ударов, но все равно боялась. Она чувствовала, что Дэниел чего-то не договаривает, ощущала его тревогу. Ей было страшно погибать. Здесь – на чужой планете – вдали от родины, на которой смерть не страшна. Она ни разу не пожалела о своем решении прилететь на попросившую помощи планету. Все же это была честь и дело ее жизни. Но как же страшно было умирать… Понимать, что ты безоружен,
Грэйс не осуждала людей. Но так же она и не осуждала кваари. По ее мнению обе расы перешли границы дозволенного. Война зрела давно, и ничего нельзя было с этим поделать. Возможно, будь кваари сдержанней – люди не были к ним так агрессивно настроены. Виноватых нет. Есть те, кто не смог преодолеть себя и заставить ужиться с соседями. Мало ли планеты на две расы? Нет. Как пример, они же, кахейлу, жили с людьми в согласии. Но они заставили себя строго удерживать границу. Создали Колонию, возвели стены, чтобы никто лишний не выходил за пределы, и чтобы все они знали границу СВОЕГО дома на этой планете. Кваари не сделали этого сами. Они доверили людям установить границы. А люди дали им полушарие. Плохой выбор, если понимать, что стену по экватору не поставишь. Кваари усидели бы на континенте. Да разве донесешь эту мысль теперь до людей? Уже поздно.
А сейчас хочется просто выжить. Не обвиняя никого, не проклиная – выжить. Надеяться, что война не уничтожит всех поголовно, и случится нечто такое, что остановит ее. Нечто, что заставит свихнувшийся разом мир замереть и посмотреть на себя со стороны. Нечто особенное и решающее.
– Я был рад служить с тобой, Майрис, - раздался в эфире скупой голос Дэниела. – Хоть ты и достал меня своими тупыми вопросами во время обучения, но то был самый веселый год моей жизни.
– Эй! Дэн! Стой! Какого хрена? – воскликнул Пилот.
– Патроны закончились. Топливо тоже на исходе.
Щелк.
Грэйс впустую нажала на спусковой крючок, и пулемет коротко щелкнул бойком по пустому патроннику.
– У меня тоже, - ответила она.
– Спасибо, Грэйс, - в свою очередь обратился к ней Дэниел. – Без твоей помощи наши приключения давно бы закончились.
– Не за что, Дэн, - произнесла она имя Пилота уже на своем наречии. – Знай, ты был самый лучший пилот.
– Погодите, народ! Мне тут одному не хочется умирать, али как? – злобно, но без уверенности огрызнулся Майрис.
– Всем не хочется, друг, - тихо ответил Дэниел, продолжая бросать машину и лавировать. – Поэтому я буду вести это свое корыто, пока у тебя не кончатся патроны.
И словно назло Пилоту, Майрис выпустил в нескончаемых жуков еще одну очередь.
Парень был в шоке. Даже более того. У Майриса просто слов не находилось, чтобы выразить товарищам все, что заметалось у него в голове. «Как!? Это все?! Я не готов умирать! Эти сволочи все знали заранее, но смолчали? Не хочу. Не хочу! Предатели. Как они посмели. Мы не должны. Тут! Не должны! Мы можем ведь выбраться? Наверняка можем. Если прямо сейчас вылететь отсюда. Мы можем сесть
– Галоша, - буркнул Майрис в микрофон.
– Что? – обалдел от столь внезапного слова Дэниел.
– Я назвал твой самолет «галошей», - пояснил с дружелюбной и умиротворенной улыбкой Майрис и огрызнулся в кваари новой серией выстрелов. Она же и стала его последней.
«Щелк», - робко издал пулемет и затих.
А мир в ужасе замер.
Женщина подняла руку перед собой, и над ее открытой ладонью медленно стала разгораться золотая искра. Она собиралась по крупицам, вспыхивающим вокруг, как пылинки, пока не достигла размеров горошины.
Женщина открыла глаза и спокойно посмотрела на плавающую в воздухе искру. А та переливалась светом, как маленькое солнце.
– Я знаю, ЧТО вы, - мысленно произнесла женщина, глядя на горошину, за чьим светом померкли, казалось, даже огни Авроры. – Но не знаю, ЗАЧЕМ вы здесь.
– Мы здесь, чтобы восстановить порядок, - ответил ей хор их тысяч голосов. Тысячи крупиц, из которых собралась искра, вспыхнули единовременно.
– Вас называют «Четвертыми». Вас называют «Первородными», - ничуть не удивилась женщина голосам, вторгшимся к ней в голову. – Вы не такие, как описывали вас раньше.
– Мы выглядим так, как хотят нас видеть «отвечающие». У нас нет формы. У нас нет тела. У нас есть сила, и она есть воля.
– В таком случае, нам не нужен ваш порядок.
Искра менялась и шевелилась как солнце. Выплескивала миниатюрные протуберанцы, переливалась всеми оттенками белого и золотого.
– Но ваш мир погряз в непонимании, - ответили голоса без возмущения, но с напором.
– Так дайте нам возможность разобраться, - настаивалась женщина, словно мягко выскальзывая из золотых плавно смыкаемых оков.
– Мы не даем возможностей. Мы являемся, когда считаем, что мир уже безнадежен. Что ему нужно измениться, что ему нужен толчок. Мы направляем его. Открываем путь. Мы создаем то, что вы называете чудом. Ваш мир, нуждается в чуде.
– Но не вашими методами.
– Наши методы чисты и логичны. И они всегда действенны.
Золотые волны вязко окутывали сознание женщины и затягивали в себя, как зыбучие пески. Каждый ответ давался все с большим трудом. Нет, они, эти нежданные гости не были злы. Но они давили. Заполняли собой всё вокруг и вытесняли чувство реальности. Страшное ощущение, когда притупляются ощущения и больше не слышишь ничего вокруг, а только голоса. Бесконечный хор вселенной.
– Тогда почему же люди готовились уничтожить вас и ждали очередного прилета? Значит ли это, что прошлый толчок был напрасен, и люди не готовы примириться с вашими методами? – спросила женщина, в надежде доказать несовершенство совершенных.
– Иногда одного толчка мало, - признались тысячи голосов.
– Мы не покидали вашу планету, а всегда ждали здесь. Смотрели. Изучали результат. Ждали, когда человечество сможет понять. Но вы сдались. Прошлый урок ничему не научил вас. Вы решили, что можете продолжать в том же духе. Запертые в оболочку собственного разума и предрассудков. Вы даже решили, что можете уничтожить нас. Хотя даже не поняли, что это невозможно, как невозможно заставить потухнуть все звезды. Мы есть везде. Мы – есть воплощение воли. И сейчас мы убеждены, что предыдущего толчка было мало.