Третья стихия
Шрифт:
— А не отвлечься ли нам на время от наших внутренних проблем для проведения переговоров с противником? — спросил Карриган предвкушающе, судя по тону — сам у себя. И ответил сам себе в утвердительном смысле: — Дадим ему, пожалуй, последний шанс! — Потом закинул ногу на ногу и произнес в пространство:
— Итак, чем обязан? — Кажется, он уже приступил к переговорам. Хотя конкретно этот корабль Михаил видел впервые, но было ясно, что с его имперской начинкой — подразумевая известный катер и его команду — им уже приходилось иметь дело. И корабль ответил на обращение — в зале раздался смутно знакомый
— Сдавайтесь!
Решительный тон, вызвавший замирание в груди у Михаила — так можно приказывать только с позиции очевидной силы, привел почему-то Карригана в еще более прекрасное расположение духа.
— Мне это определенно нравится! — заявил он, падая на спинку как бы в состоянии «убили!». — Для усиления эффекта я бы на твоем месте еще добавил: «Вы окружены!»
Замечание Карригана было воспринято командиром корабля как личное оскорбление, потому что вместо ответа он выстрелил. Да не как-нибудь предупредительно пальнул, в целях демонстрации своего превосходства, а прямо и бесхитростно — в упор, не тратя времени на лишние дебаты.
По идее ни Михаил, ни кто другой из команды не должен был увидеть этого выстрела по причине скоропостижной гибели в самый момент его производства. Однако они увидели не только сам выстрел, но и многое другое, не объяснимое законами физики, по крайней мере — известными человечеству на данный момент. Соответственно этим законам смещение пространства в пределах выстрела РП — то есть резака пространственного — считалось явлением неотразимым в силу самой своей природы. И это неотразимое явление тем не менее отразилось от корабля Карригана, как какой-нибудь банальный лазер, и полоснуло по своему первоисточнику. Последствия собственного выстрела оказались для вражеского корабля летальными: его переднюю часть разорвало надвое, и через эту огромную искрящую пробоину в космос вылетело все, что имелось незакрепленного в поврежденных отсеках, в том числе и немалое количество людей: словно грандиозная стальная рыба резко распахнула беззубую, аварийно мерцающую изнутри пасть, и ее вырвало всем содержимым прямо на звезды.
Михаил был не в силах отвести взгляда от первой наблюдаемой им в реальности космической катастрофы, но все же заметил боковым зрением, как подался вперед Петр и резко отвернулась, подняв руку к лицу, Илли.
— Идиот!.. — процедил Карриган, чье именинное настроение погасло, как факел, залитый ведром воды, стоило противнику произвести этот гибельный выстрел практически по себе же. — Каким же надо быть законченным кретином, чтобы стрелять по моему кораблю сейчас, зная, что в нем находится!!!
— Я не отдавал команды стрелять! — тот же самый голос раздался прямо за их спинами и прозвучал теперь куда отчетливей. Михаил понял, что собеседнику Карригана повезло остаться в живых — к где-то там, в нетронутых недрах его корабля. Сам Михаил знал при этом совершенно точно, что позади них находится только Рейчел. Но все равно невольно обернулся. Как и все его товарищи.
Рейчел так и сидела на полу, покачиваясь отрешенно из стороны в сторону. А рядом с ней стоял, сложив на груди руки, человек в черном. Тот самый, что убил Седого и заточил в клетку Проводника. Тот, чей голос, доносившийся с чужого корабля, приказывал
Карриган поднялся ему навстречу, мгновенно оказался на ногах Петр, Бол переместился всей кучей-малой в стоячее положение. Михаил тоже встал — вместе со всеми. Он вдруг опять ощутил свое состояние щепки, влекомой куда-то разогнавшимся бурным потоком, и понял: что он сейчас ни делай — стой, сиди, лежи, даже сядь он и качайся вместе с Рейчел, — он бессилен повлиять на течение этого потока, не может ни выбраться из него, ни изменить хотя бы на миллиметр свое теперешнее в нем положение. Илли, например, осталась сидеть, а могла бы вскочить, топать ногами и требовать возвращения на Землю, но это тоже ничего бы не изменило, лишь продемонстрировало бы ее отношение к происходящему.
Карриган собирался что-то сказать — сложившаяся мизансцена требовала от него какой-то реплики, — да не успел.
— Ты проиграл! — прогремел гвардеец, театрально выбрасывая вперед руку с вытянутым пальцем. Из пальца, словно из дула лазерника, полыхнул на мгновение яркий зеленый луч и уперся в грудь Карригана. В результате воздействия луча Карриган оказался замурованным по самый подбородок в прозрачную изумрудную глыбу, очень похожую на ледяную, но, может быть, и хрустальную. В таком «обледенелом» состоянии он хоть и с трудом, но начал говорить:
— Впечатляет!
Михаил ожидал, что он попытается освободиться из глыбы. Но что можно было сделать в его теперешнем положении?. Только вещать, пользуясь тем, что ему поленились замуровать рот. И Карриган заговорил тоном покорившегося своей участи:
— Скажи, а почему ты решил соорудить из меня говорящую голову на постаменте? Замуровал бы уж гуманно — всего, с головой…
— Окажись внутри этой ловушки твоя голова, она могла бы постигнуть ее секрет! — «Сокровище», свалившееся на их головы с погибшего корабля, продолжало стоять на прежнем месте: похоже, гость не был полностью уверен, что решающая победа досталась ему настолько минимальными усилиями, и продолжал ожидать от врага каких-то ответных военных действий.
— Растешь! — похвалил его Карриган, наклоняя голову вправо-влево и пробуя наклонить ее вперед, но не вышло — мешал подбородок, упершийся в глыбу. — А какие перемены произошли в мире с момента твоего возвращения! Смена власти, раскол, грядущая война — все как встарь, прямо любо-дорого! Ты потрудился, прямо скажем, на славу. И даже сумел меня переубедить: я теперь считаю, что грех было бы пускать под откос такую перспективную Вселенную! В ней уже возрождается власть, и, честное слово, я даже буду не против, если ты возьмешь в свои руки бразды правления.
— Мне не нужна власть!
— Ну что ж, не буду тебя уговаривать. Можешь с чистой совестью возвращаться к своему Великому уединению. Ответь только напоследок на один вопрос: каким образом тебе удавалось вычислять каждый раз наше местоположение? До сих пор я считал себя единственным обладателем подобного дара в нашей Вселенной.
Гость не отвечал, и Михаил понял: он не верит в бессилие врага и почти его не слушает, считая, что тот завел разговор лишь с целью пробить брешь в его внимании, сосредоточенном не на словах, а на терпеливом ожидании ответного удара.