Третья стихия
Шрифт:
— Он кивнул на Илли: — Попробуй вернуть ей трон… — Взгляд его задержался на Илли. — Ваше Величество!.. Последняя нижайшая просьба… Не поцелуете ли вы меня на прощание?..
Несколько секунд она глядела на него молча потемневшими глазами. Михаил неуверенно посторонился. Тогда она шагнула вперед, склонилась к Карригану и прикоснулась губами к его лбу. Вернее, до лба она не дотянулась, и вышло так, что она поцеловала его в правую бровь, ближе к виску. Он сипло засмеялся и произнес, отворачиваясь:
— Пойду-ка я, пожалуй, умирать в другое место!..
В это время откуда-то донесся слабый голос:
— Что случилось…
Михаил покосился назад, собственно, уже догадавшись, кто это там ораторствует. И не ошибся: третья капсула была открыта, длинное бледное лицо, поросшее кустистой бородой, было повернуто к собранию, мутно-карие глаза уставились на них с таким потусторонним выражением, что Михаил усомнился, видят ли они что-нибудь. Все молчали. Никто не спешил радоваться возвращению в мир бывшего Хранителя и отвечать на жизненно важный для него вопрос. В тишине предсмертным орлиным клекотом прозвучал ответ Карригана:
— Как говорят у вас на Земле — шут! Даун!
Михаил быстро обернулся — лицо Карригана становилось прозрачным, он таял — стремительно, подобно галлофантому. И не успел Михаил сосчитать до трех, как в капсуле лежал лишь пустой спецкостюм, черный от пропитавшей его крови. «Шут — это точно был он. Адаун, наверное, я…»
— Он умер?.. — прозвучал в воцарившейся тишине голос Бола Бродяги. Михаил вскинул глаза: Бола по-прежнему нигде не было. Голос исходил от незнакомого парня, стоявшего в ногах капсулы — бутылка и тарелка к этому времени из его рук уже исчезли. Парень повернул голову, неожиданно согрев Михаила знакомым взглядом зеленых, не по годам мудрых глаз. «Опять же — бутылка, тарелка… Бол? Неужели?.. Собрался?» Зеленые глаза, словно прочитав мысль Михаила, утвердительно кивнули веками.
— Умер?.. — переспросил гость. Прикоснулся к пустому костюму и посмотрел на свою ладонь, взявшую частицу крови давнего врага. Крови, не им пролитой. И проворчал тихо, словно бы с затаенной надеждой:
— Как же, дождешься от него… Не в первый раз!.. — После этого оптимистического замечания гость повернулся к Илли и склонил перед нею голову:
— Я виноват перед вами! Мне стало известно об угрожающей вам смертельной опасности, ваше спасение я видел лишь в том, чтобы полностью изолировать вас от мира. Ради этого я организовал ваше свержение с престола. О прощении я не молю, прошу лишь позволить мне исправить свою ошибку. Я обещаю вернуть вам все то, что было у вас с моей помощью отнято. — Он вновь склонил голову и наконец представился: — Дмитрий Воронин. К вашим услугам. Ваше Величество!
Михаил, посвященный уже волей случая в тайну ее инкогнито, выслушал эту речь почти спокойно. Во взгляде Бола сквозило искреннее любопытство стороннего наблюдателя, оказавшегося нечаянно в эпицентре политических интриг чужого мира. Зато Петр выглядел так, будто его высадили только что на жидкую несформировавшуюся планету и она его поглотила.
— Хорошо! — сдержанно сказала Илли, ставшая как будто выше ростом, входя — или, скорее, возвращаясь в роль неизмеримо далекой недосягаемой повелительницы. — Я незнакома с политической обстановкой в мире, и мне необходим сведущий помощник. Полагаю, что вы сгодитесь на эту роль. Что вы предложите сделать в первую очередь?
— Самой подходящей базой для вашего обратного восхождения может стать Верхняя Империя с центром на планете Земля. Для начала я предлагаю направиться
Выразив свое согласие легким кивком, она огляделась так свысока, словно находилась на вершине сверкающей золотой пирамиды, а они все стояли у ее подножия. Впрочем, голову она всегда держала высоко, но лишь теперь это приобрело в глазах Михаила особый уничижительный смысл.
— Этот корабль я нарекаю флагманом моей будущей эскадры! — объявила она. — А его капитаном назначаю… — она повернула голову к Петру и закончила: — Вас!
Михаил подумал, что в таких случаях полагается, наверное, падать на колено и произносить что-то типа «благодарю за честь!» или «служу императрице!», но Петр отреагировал на нежданное и, говоря по чести, совершенно незаслуженное назначение лишь сменой красок на лице — из бумажно-белого оно сделалось бледно-розовым, как парус летучего корабля, ловящий ветер на закате. Для Петра это было, пожалуй, даже покруче, чем падение ниц.
— Судьбой остальных я обещаю заняться на Земле лично! — завершила она свою милостивую речь.
Заняться лично — как многообещающе! Михаил горько вздохнул. Что ж, он с полным правом может рассчитывать, что Ее Величество оставит его при себе. Ведь теперь она привязана к нему узами куда более прочными, чем, например, любовь. Они стали теперь братьями во Хранении. То есть это он — свежеиспеченный брат, да не абы чей, а самой Великой императрицы! Куда ж ей теперь от него деваться?..
Она подошла к экрану, где стояли кресла, и, не колеблясь, заняла из них центральное, принадлежавшее раньше Карригану. Михаил понял, что ее Величество не собирается откладывать возвращение на Землю в долгий ящик, и подошел к Воронину: в нем созрело важное решение, и он хотел осуществить его еще до отбытия на Землю.
— Я один из тех, кого вы называете Хранителями, — представился он Воронину. Тот остановился, глядя на Михаила удивленно и изучающе. Удовлетворенный эффектом, Михаил продолжил: — Это великое бремя свалилось на меня случайно, я его недостоин, и оно не по мне. Вы мне кажетесь именно тем человеком, кому я могу его передоверить. — Михаил торопливо, боясь, как бы Воронин не отказал, снял с шеи амулет, положил его на ладонь и протянул Воронину. — Вот.
Больше всего ему хотелось, чтобы это выглядело не как просьба, а чем-то вроде нерушимой воли Хранителя — бери, мол, раз я велю! Как ни странно, но Воронин именно так это и воспринял: не произнеся ни слова, не задав ни единого вопроса, он медленно протянул руку к талисману.
— Надеюсь, ты будешь ей надежной опорой, — сказал Михаил. «И ты, оружие, прощай!» — подумал он, когда соприкоснулись их руки.
17. СОБСТВЕННЫЙ ВЫБОР
Михаил сидел у стены в полукруглом отсеке, длинном и холодном, как вентиляционная труба. Он был пристегнут к одному из кресел, вмонтированных в стены по всей длине отсека. Остальные кресла также были заняты, в большинстве своем — мужчинами, одетыми, как и Михаил, в темно-синюю форму военного космрфлота Земли. Помещение представляло собой десантный отсек космического эсминца-носителя, направлявшегося в данный момент вместе с девятнадцатью другими кораблями на освобождение подступов к системе Электра — одной из сорока пяти узловых звездных систем Серединной Империи.