Третья жена генерала – дракона

Мне предстояло произнести ужасные слова, но я знала, что должна быть честной.

Напряжение в моей груди росло с каждым взглядом на красивое обеспокоенное лицо мужчины, стоящего передо мной ожидании моего ответа.

– Она жива? – резко спросил генерал. Командный голос дрогнул.

Состояние девушки сложно было назвать жизнью. Я зажмурилась.

– Господин генерал, кто вашей дочери делал аборт? – устало спросила я, глядя в его серые глаза.

Серые, похожие на пасмурное небо

глаза, удивленно расширились. Они выдавали бессонные ночи, мучительную неизвестность и тревогу. А теперь к ним добавилось непонимание.

– Что? – выдохнул генерал. – О чем вы?

Он не сводил с меня напряженного взгляда.

– Эм… прерывание беременности, – негромко пояснила я.

Никак не привыкну, что в этом мире слово “аборт” незнакомо.

– Такого быть не может! – твердо произнес генерал с облегчением. – Моя дочь не может быть беременной! Она не замужем! Это – не она. Вы ее с кем-то перепутали.

Его высокая фигура сразу привлекала внимание, а длинные тёмные волосы, свободно ниспадающие на плечи, придавали ему некоторую дикость, которая была одновременно и манящей, и опасной. Его уверенная осанка и благородные черты лица говорили о многом – о том, что он не просто генерал, а человек, который привык быть лидером, принимать решения и не бояться последствий.

На секунду я действительно засомневалась. А, вдруг, правда, не она? Может, я ошиблась? Всякое бывает…

– Любовь моя, для беременности иногда замужество вовсе не обязательно, – послышался мягкий женский голос.

Прошуршала пышная юбка, и из-за спины генерала показалась молодая, элегантная и поразительная красивая женщина в роскошном голубом платье, вызывающего приступы мучительной зависти у моих медсестер, которые сновали по коридору.

Вся такая утонченная, нежная, овеянная сладким ароматом дорогого парфюма, она смотрела тревогой в глазах то на меня, то на генерала.

Я вспомнила, где видела ее каштановые локоны и глубокие синие глаза. Только тогда на ней была фата. Это была свадьба, о которой газеты писал месяц назад.

“Какая красивая пара!”, – подумала я.

Красавица положила руку на локоть мужу, словно показывая, что он принадлежит только ей.

– Это явно какая-то ошибка, – произнес генерал, глядя на меня в упор. Его темные брови нахмурились. – Может быть, это – не она? Пустите меня к ней! Свою дочь я узнаю!

Генерал сделал шаг к двери и застыл.

Я понимала, что то, что он увидит за этой дверью, станет для него самым страшным ударом, к которому я хотела его подготовить.

– Мне нет смысла вас обманывать, – выдохнула я устало, вкладывая в его руку золотой медальон с портретом девушки.

“Элисиф Моравиа”, – красовалась затейливая надпись на золотой крышке.

– Это было на ней, – прошептала я. – Вы его узнаете?

Генерал протянул руку, затянутую в перчатку, а я выпустила цепочку из рук, и она

перетекла на его большую ладонь.

Он разворошил цепочку большим пальцем, а я потом я увидела, как его лицо изменилось. Он побледнел и резко сжал медальон в кулаке.

Мой взгляд остановился на молодой жене генерала, которая гладила его руку, словно пытаясь успокоить. Она тоже смотрела на медальон. Только в ее лице что-то едва заметно изменилось. Генеральша тут же посмотрела на мужа, и в ее глазах промелькнул испуг.

Странным было то, что генерал выглядел молодо. Лет на тридцать пять. Его высокий рост, уверенная походка и строгий взгляд не оставляли никаких сомнений в его статусе.

Впрочем, я давно обещала себе не лезть в чужие семейные дела.

– Нам сообщили из деревни Эдрингтон, которая находится с другой стороны столицы, что в канаве лежит девушка. И что она умирает, – произнесла я, зная, как больно впиваются в сердце родных такие слова. – Мы немедленно выехали туда.

От резкого тяжелого взгляда генерала, от его сжатых до напряженной белизны кулаков, я почувствовала, как его боль передается мне, и тоже невольно сжала кулаки в бессилии что-то изменить.

– Где она?! – тут же произнес генерал. В его голосе прозвучал приказ. – Отведите меня к ней! Сейчас же!

– Сейчас я вас отведу, – кивнула я, стараясь вложить в голос тепло и сочувствие.

Я попыталась успокоить мужчину, но куда там!

– Только перед этим я хотела бы с вами серьезно поговорить, – сказала я, заслонив собой дверь, ведущую в палату. – Я знаю, что многие родители, узнав, что дочь оступилась сама или … ну, назовем это так, ей помогли, отказываются от своих дочерей. Этот вопрос я задаю всем родителям. Вы тоже откажетесь от нее?

Молодая красивая генеральша посмотрела на мужа… с надеждой. На что она надеется, я так и не поняла. На то, что он сейчас откажется от дочери. Или то, что оставит дочь частью семьи.

– Вы издеваетесь? Это же моя дочь! – произнес генерал.

– Что же произошло? – спросила генеральша, когда я вела их по коридору в самую дальнюю палату для самых тяжелых пациентов.

Роскошные двери, которые раньше скрывали уютные комнаты для гостей теперь были пронумерованы краской и прятали больничные койки.

– Местные подняли несчастную и перенесли в ближайший дом. Под ней была огромная лужа крови. Ее жизнь до нашего приезда поддерживал местный деревенский целитель. Сама пациентка была без сознания. И в сознании так и не приходила. Мы приняли все меры, чтобы остановить кровь, но девушка потеряла ее слишком много. Нам удалось стабилизировать ее состояние, но оно по-прежнему остается критическим. Мы делаем все возможное, чтобы поддержать ее жизнь, но… она не приходит в себя.

Я сделала глубокий вдох, понимая, как сложно иногда произносить такие слова. И как больно их слышать.