Третья жизнь кошки
Шрифт:
– Я сегодня свободна, пойдём куда-нибудь посидим
– Я боюсь уже, прошлый раз ты исчезла из ресторана на две недели, я места себе не находила, дай мне свой телефон, хотя бы.
– Да-да самая лучшая селёдка помню, пойдём попробуем, я голодная.
Ресторан Мельница Стефания
– Ты хочешь сделать это в музее? Ночью?
– Да.
– Но там же охрана, сигнализация.
– Отключи.
– Я не могу, всё фиксируется в полиции, это нельзя сделать.
– Придумай что-нибудь, у нас мало времени, я скоро опять уеду, может получиться надолго.
– Ты подумала над моим предложением
– А что я буду здесь делать?
– Жить. Хорошо жить, спокойно. У тебя есть кто-то в России?
– Да, есть, но это сейчас не имеет значения. Ты мне нравишься и я хочу тебя.
– Так переезжай ко мне, что тебя держит в России?
– Судьба
Вот это взгляд, смотрит насквозь, сколько всего в этом взгляде. Я ничего про неё не знаю, но во взгляде есть всё. У неё есть цель и есть тайна, трагические страшные события в прошлом и сила побеждать. Я не понимаю и боюсь её, я не понимаю и хочу её. Она горит чёрным огнём, и я лечу на него. Я знаю, что обожгусь и я хочу обжечься.
– Я найду способ оказаться в музее ночью.
Полицейский участок Дордрехт три дня спустя
– Что там у нас сегодня Йохан?
– Ограбление зоомагазина, опять украли всех галлюциногенных жаб. В торговом центре ограбили женщину, вытащили сотовый телефон из сумочки. Три автомобильных аварии, в одной из машин найден пакет с белым порошком, в порту придавило грузчика. На площади перед музеем живописи произошёл случай вандализма, разбито несколько фонарей, и измазаны краской несколько витрин, также пострадал ящик с охранной сигнализацией.
– Куда мы катимся? Грабежи, вандализм… Кого отправил к музею?
– Сержанта Ванн дер Вельта, он уже звонил от туда, сказал, что вызвал специалистов по охранным системам, будут разбираться на сколько это серьёзно
Дордрехт кабинет директора музея Елена
– Да у вас тут, прямо война, что там случилось на площади?
– Не знаю, говорят вандалы разбили что-то и измазали краской, к сожалению и мы пострадали, досталось нашей сигнализации. Полицейский уже приходил, сказал, что восстановление займёт несколько дней, нужно заказывать какие-то детали, просил организовать дополнительные дежурства ночью, пока не отремонтируют. У нас, как назло, несколько охранников в отпуске, так что сегодня ночью я сама буду дежурить на втором этаже, а вот завтра двоих уже вызовем, и тогда охрана справится своими силами.
– Надо же, а ты говоришь спокойная Голландия, вон что твориться. У тебя есть жидкость для ногтей?
– Нет, а зачем тебе?
– У меня самой где-то был растворитель, сейчас посмотрю.
Я залезла в сумку, где у меня лежали краски, кисточки и несколько холстов с набросками. Эту сумку я специально носила с собой, чтобы приучить к ней персонал музея. И действительно в последние несколько дней, они уже не смотрели что там. Порывшись в ней немного, я достала растворитель с тряпочкой, и промокнув её несколько раз из пузырька, подошла к Стефании.
– Дай-ка мне свою руку.
Она с недоумением смотрела за моими действиями, но руку подняла, и я вытерла пятно краски на её локте.
– Наверное измазалась когда осматривали с полицейским место вандализма.
– Да, наверное.
– И что ты предлагаешь?
– Тебе придётся выйти из музея до закрытия, охрана отмечает всех вошедших и вышедших, а потом
– А когда я буду залезать в окно, они случайно не окажутся в этом зале?
– В этот момент они будут пить чай с тортом, который я им отнесу.
– А как я узнаю, в какое окно влезать?
– Не волнуйся, увидишь, оно будет приоткрыто.
– А потом идти на второй этаж?
– Да в мой кабинет, он тоже будет не заперт.
– Хороший план на вечер, мне нравится, сумку я оставлю здесь, потому что она нам понадобиться.
Демонстративно залезаю в неё ещё раз и достаю наручники. Ого, как загорелись глаза, потом показываю страпон и зажимы на соски. Несколько секунд наслаждаюсь её реакцией, после чего убираю в сумку, застёгиваю молнию и вешаю маленький замочек.
– Чтобы не было искушения попробовать всё это раньше времени.
– Ты с ума сошла? Я не готова к наручникам.
– Да? А почему соски напряглись так сильно, что я вижу сквозь лифчик?
– На мне нет лифчика.
– Покажи.
– Дверь открыта.
– И что? Пока к тебе ещё никто не вламывался без разрешения, хотя вон что у вас стало твориться на улице. Не удивлюсь если и сюда ворвутся вандалы.
– По-моему, они уже ворвались.
Всё это время Стефания медленно расстёгивала пуговицы блузки. Наконец, справившись с этим, так же медленно раздвинула полы в стороны и мне предстала её обнажённая грудь с большими торчащими сосками.
– Очень эффектное зрелище, не хватает только прищепок, ну ничего исправим сегодня ночью…
Москва это же время Брагин в кабинете повыше
– Эти суки из СК крепко прижали нам хвост, я сегодня буду разговаривать с Первым, пора ему подключаться.
– А ты думаешь он не в курсе?
– Думаю в курсе, но как всегда будет выжидать до последнего, а уже пора …
– А может, он дал им отмашку?
– Всё может быть, у него не поймёшь. Только зачем ему это? Рыльце-то у всех в пушку, но если сейчас не принять меры, то проблемы будут и у него. Слишком много власти и возможностей подтягивает под себя Барыкин, а Первый не любит таких перекосов… Поэтому давай-ка запустим малёк компроматика на Барыкина, о квартирках, да угрозах журналистам, так для тонуса…
– А через кого?
– Ну например через оппозицию, сейчас выборы им это будет в кайф, дай им материальчик, они дальше уже сами по своим блогам разнесут. Первому это точно доложат, от оппозиции заметит.
– Добро
– Да, Георгий Николаевич, пока горячо, сам тоже не высовывайся, по возможности. СК сейчас особенно за вашим подмосковным братом присматривает.
– Понятно-понятно.
Брагин в своём кабинете
Не высовывайся… Хороший совет. Что-то сгустились проблемы со всех сторон, а тут ещё Аня чуть не погибла. С этим что делать? И надо ли с этим что-то делать? Может быть, нужно просто переболеть этим? Ну, увлеклась, да. Ну, погорячилась на почве разочарования – ну и хорошо. Получила первый жизненный урок. Впредь будет спокойнее. Тут главный доктор - время, поболит и пройдёт. А с Тархановой что делать?