Тревожная Балтика. Том 2
Шрифт:
– Это запасное, – равнодушно пояснил Андропов, заметив легкое замешательство и сверкнувшие любопытством глаза подчиненного. – Сейчас все на автоматике, там дальше есть маленькое рабочее колесо. Вот это радиорубка, – пальцем ткнул в первую дверь, – сюда будешь в походе носить телеграммы. А вот здесь, – указал на другую, – каюта командира, будешь сюда ходить на доклад. А вот эта – наша, – из кармана он достал ключ, болтавшийся на кожаном ремешке.
Александр оказался в небольшой каюте, превзошедшей все ожидания. Осознание скорого обладания уютом захлестнуло его. Не
«Ох-х… вот это каюта!..» Андропов заметил робкое замешательство соседа и покровительственно улыбнулся, вспомнив свой первый приход. Мирков скинул мешок, разглядывал нехитрое убранство каюты. Видел узкий одежный шкафчик, поднятую над головой деревянную койку, под ней небольшой кожаный диванчик с привинченным к переборке маленьким сейфом; большой уютный деревянный стол с выдвижными ящичками, а над ним единственный иллюминатор; на свободном месте теснились два железных стула, прямо у двери сверкал большим зеркалом умывальник – все было подарком судьбы и радовало нового хозяина.
Андропов устало присел на стул.
– Покуда не перепишут документы на тебя, будешь жить со всеми в кубрике.
– А здесь нельзя? – огорчился Александр.
– Нет, – отрезал старший по службе. – Пока все документы на мне, а значит, и ответственность вся на мне, да и командир на это не пойдет. Ничего в этом нет страшного – можно немного потерпеть. А как только перепишут, я сразу освобожу место. Только мои вещи здесь будут, а то там воруют.
– А так нельзя? – умолял Александр, желая остаться.
– Нет, нельзя. И никто тебе этого не разрешит. Здесь главное – документы.
Прозвенел звонок. Андропов отворил дверь, увидел приятеля-матроса в новой аккуратной робе, что удивило Александра, большей частью видевшего грязные поношенные одежды. То, что потом произошло, поразило его до глубины души.
– Чего тебе, Саня? – мягко поинтересовался Андропов.
– Шура, дай бушлат твоего молодого, – невозмутимо попросил приятель, демонстративно игнорируя присутствие Миркова.
– Бушлат? Сейчас, – спокойно согласился Андропов, и тут же безропотно протянул руку к шкафчику, в который Александр только что повесил свои вещи.
Андропов испытывал неловкость, но больше боялся скомпрометировать себя в глазах однопризывника, дух коллективного произвола возобладал над доводами рассудка.
– А то сам знаешь, скоро домой, а у меня бушлат старый, даже в увольнение стыдно пойти. У меня был собственный, так когда еще «карасем» был, «годки» отобрали, а свое подсунули.
Мирков хотел было решительно отказать, но превозмог себя, понимая, что негоже с первого дня восстанавливать против себя «годков». Только и осталось, сгорая от стыда, наблюдать, как его бушлат перекочевывает на хилые плечики наглого гостя. Бушлат оказался не только великоват, но и широк, что, впрочем, не смутило наглеца.
– Ну, это я отрежу, – заметил он о старшинских галунах, одернул полы. Андропов любезно заметил, что бушлат великоват.
– Да нет, все нормалек, – успокоил себя матрос, увлеченный примеркой. Андропов повторил свое мнение. Поднимая локти, тот осмотрелся
– Да что я, – ответил Андропов без эмоций, – я пойду во всем своем. Какая там форма, лишь бы, – неловко усмехнулся уголками губ, – побыстрее домой.
– Это точно… – легко согласился приятель.
И только после того, как Андропов закрыл дверь и они остались вдвоем, повисло тягостное молчание. Александр хотел посмотреть ему в глаза, но тот отводил их, не желая объясняться. Андропов поборол неловкость и бухнулся на стул. Заявил строго:
– Кроме командира и замполита, сюда никого не пускать. Есть будешь на бачке БЧ-4. Приборку делаешь только у командира. Если будут заставлять убирать на бачке или в кубрике – не соглашайся; там свои приборщики есть. Пока работы нет, но пойдем в море, услышишь два коротких звонка на корабле – сразу бери папку с бланками исходящих телеграмм и беги к командиру. Понял? – окреп голосом, окончательно преодолел неловкость за случившееся.
– Да.
– Это он так эспээсэвцев вызывает. Пока все. Побудь здесь, а я к радистам зайду, – Андропов прикурил сигарету и юркнул за дверь.
Услышав условный стук, радист Лукин бросился отворять дверь желанному гостю, одарил восклицанием и хлопками по плечу. Командир отделения радистов, под чьим формальным началом находился Андропов, а теперь и Мирков, старшина 1-й статьи Лукин был не только старшим по званию и должности среди четверых радистов корабля, но и по сроку службы. Он призывался на полгода позже Андропова, но это не помешало их дружбе, о которой знала вся команда.
– Ты один? – спросил Андропов и направился к свому насиженному месту у железного стола. Горел приглушенный свет, играла музыка.
– Да. Все на палубе работают. Я отослал всех, а сам музыку слушаю, – сел рядом, с наслаждением вытянул ноги, обутые в шлепанцы. Приятное лицо Лукина украшал ровный нос да улыбчивые пухлые губы. – Ну что, привел молодого? Какой он?
– Да какой, старше тебя, – Андропов сообщил новость другу.
– Да… – протянул тот невесело, поведя подбородком, однако нисколько не смущенный. – Но это дела не меняет; служба есть служба. Не мы ее выдумали. Нам позарез нужен молодой на бачок, а то Шикаревский один тащит, ему тяжело, а Шайдулин потихоньку начинает сачковать. Его призыв уже не бачкует, а он с «карасями» возится, и, конечно, его это унижает.
– Ведь ты же знаешь, мы не бачкуем, тем более, что он – старшина!
Это не понравилось Лукину, он повысил голос.
– Старшина-а… старшина-а… – передразнил друга. – Ну так и что, что старшина? Раз молодой – должен бачковать, как все! Да и братва не допустит, чтобы кто-то нарушал существующий порядок. Все прошли через это, и он должен пройти. Таков закон, дружище. Да… его просто уважать не будут – нам пассажиры не нужны… Чи не звание – старшина… Ну так что, если ему лет больше? В свое время не прошел службу, значит, должен пройти сейчас, если собирается у нас остаться!