Тревожное небо
Шрифт:
Руководители гарнизона, узнав о наших намерениях лететь дальше, как только выясним состояние погоды по маршруту, уговаривали Молотова сделать здесь остановку и отдохнуть после утомительного перелета.
— Когда победим фашистов, тогда и отдохнем, — улыбнулся нарком.
К концу завтрака завязалась оживленная беседа. Даже не беседа, а «утро» вопросов и ответов. Интересовало американцев многое: сумеет ли Красная Армия остановить фашистов до кавказских нефтепромыслов? Как разрешаются вопросы продовольствия, когда враг захватил Украину? Кто такие партизаны?..
Одновременно
— О-о! Это у нас просто, — сказал нарком, и глаза его искрились от смеха. — Если вы соблаговолите принять личное участие в воздушных боях против гитлеровцев на нашем фронте, уверяю вас, что вы сможете приобрести таких звезд даже несколько штук.
Пока мы перекусывали», Штепенко и Романов успели ознакомиться с перспективами погоды: до самого Вашингтона ясно и солнечно. Здесь, в Гус-Бее, туман может рассеяться примерно через час.
Честно говоря отличный прогноз погоды, может быть, впервые в жизни, меня не радовал. Устал я основательно и втайне надеялся, что мы здесь задержимся…
Старший синоптик аэродрома подтвердил прогноз, добавив, что благоприятные условия погоды удержатся лишь в течение 10–12 часов. Нет, надо лететь немедленно, как только разойдется туман. Синоптик укоризненно покачал головой:
— До сегодняшнего дня еще никто из прилетавших из-за океана так не торопился…
Ну что ж! Пусть мы будем первыми. Попросив передать время старта высоту полета и маршрут соответствующим диспетчерским пунктам на аэродромы по пути следования, мы направились к стоявшему уже наготове кораблю. Пассажиры были на месте. Подъехали и другие члены экипажа, успевшие наскоро перекусить.
Туман быстро редеет. Через его тонкую пелену уже проглядывает солнце. Все в норме. «Вери гуд, сир!» — как любит говорить Золотарев.
Взлетели — лучше некуда. Помог свежий ветерок, дувший нам прямо навстречу. Уже через несколько минут под нами расстилается безбрежная, как и океан, тундра. Хилые группы елей, лужи, озера, топи.
На заданной нам американцами высоте дует сильный встречный ветер Курс наш лежит на юго-запад, и с каждой минутой корабль приближается к теплым краям. Вскоре расстилающаяся под нами тундра уступает место темно-зеленым лесным массивам, так похожим на тайгу моей Сибири.
Летим вдоль широкой и полноводной реки. Канада. Глухие и необитаемые места. Холмы и горы, густо заросшие лесом. Там и сям небольшие озера и реки, и нет никаких признаков присутствия человека. Над океаном летчик никогда не чувствует себя уютно, зная, что вынужденная посадка может стать последней в его биографии. Не очень весело и над бесконечными лесами Канады. За два с половиною часа полета мы не увидели ни одного клочка земли, годного для посадки. Все наше благополучие зависит от моторов.
Слева
Солнце греет через стекла пилотской кабины уже по-летнему горячо. Снимаю меховую тужурку, смотрю, что и Золотарев с Дмитриевым орудуют у своих пультов в одних гимнастерках,
Сзади со стороны пассажирского «салона» доносятся запахи духов и одеколона! Пассажиры готовятся к встрече со столицей США.
— Эндель Карлович, — обращается ко мне Золотарев, нельзя ли немного повыше, греются моторы.
Еще новость! Поднимаемся выше.
Справа от нас все тот же берег залива. Внизу дымят трубы пароходов. Чем дальше мы летим, тем их больше. Наконец, оставляем за собой залив Святого Лаврентия, продолжаем полет над многоводной рекой. Она носит то же имя, что и залив. Несмотря на порядочную высоту, самолет начинает кидать во все стороны. Болтанка страшная, даже для нас, экипажа самолета, привыкшего к подобным вещам. Представляю, каково самочувствие пассажиров. Да еще в жару. Они поснимали не только меховые комбинезоны и пальто, но и пиджаки и тужурки. Все сидят в рубашках, расстегнув воротники…
Особенно сильно треплет нас над вершинами гор.
— Летчики, вы бы сторонкой обходили эти чертовы вершины, — просит Штепенко.
— А как же курс? — спрашиваю я.
— Держите вдоль реки. Лишь бы не болтало.
Вскоре должен быть Монреаль. С его приближением развил энергичную деятельность мистер Кемпбелл. Расстегнув свой морского покроя китель, в мягкой фетровой шляпе, он левой рукой прижимал к уху наушники, правой стучал по ключу и крутил рукоятки приемника. Но дело не шло! Как всегда, когда нужно, у него не было связи. Как позже выяснилось, все его неудачи происходили потому, что он работал шифром военного времени, в то время как американские радисты по-прежнему пользовались старым международным кодом.
Кое-как мистер Кемпбелл связывается, наконец, с Монреалем, оде находится Главное управление воздушных сообщений Канады. Мне подают радиограмму: «Предлагаем сесть на аэродроме Монреаль тчк Будет дана подробная информация погоды тчк Вместе взлетит и будет вас сопровождать до Вашингтона самолет «Боинг-17» тчк».
— Штурманы, что вы об этом думаете? Сколько осталось лететь до Вашингтона?
Романов и Штапенко единодушно протестуют.
— До Вашингтона осталось лететь три часа. Наше мнение — не садиться.
Борттехники также цротив посадки. Решаем лететь дальше, до Вашингтона.
В наушниках слышу тихий смешок, не то Штепенко, не то Романова.
— Что вы там хихикаете?
— Так, ничего… У мистера Кемпбелла доллары кончились, вот он и хотел сесть в Монреале. Ведь там у него жена и семья…
Вот оно что!
— Ладно, пишите ответ:
«Садиться в Монреале считаю нецелесообразным тчк Над аэродромом будем 17.15 высота 9000 футов тчк Вышлите сопровождающий «Боинг» в воздух тчк».