Тревожные будни

Липатов Виль Владимирович

ЮРИЙ ПРОХАНОВ

ЗА МУЖЕСТВО И ОТВАГУ...

Он лежал на госпитальной койке, а в распахнутое окно вливались теплые, сиреневые московские сумерки. Он лежал и с каким-то странным чувством, будто эти скупые газетные строчки не о нем, Ариане Игнатьеве, а о ком-то другом, в который уже раз принимался перечитывать указ:

«За мужество и отвагу, проявленные при задержании вооруженных

преступников... наградить...»

И снова, будто наяву, чувствовал, как лицо его обжигал ветер погони за той машиной. Снова видел, как оттуда высовывается черный ствол и почти в упор прошивает пулями их УАЗик. Опять слышал дробный, сухой перестук своего автомата, посылавшего ответную очередь. И на эти воспоминания тупой болью отзывалось раненое плечо.

В начале пути

Из анкеты.Игнатьев Ариан Иванович. Год и место рождения — 1946, Якутская АССР, Сунтарский район, село Тойбохой. Национальность — якут. Партийность — член КПСС с 1970 г. Образование — высшее, юридическое. Окончил в 1973 г. Высшую следственную школу МВД СССР...

Нечасто теперь, увы, доводится Ариану посещать родные места, ступать по хоженым-перехоженым дорожкам страны своего босоногого детства — села Тойбохой, взятого в плен тайгою. Здесь его корни, земля предков. Отсюда и пошел крепкий род Игнатьевых — людей, сызмальства не гнушавшихся никакой работой: таежных добытчиков, охотников, рыболовов. Вот и его, Ариана, постепенно приучали крепко держать ружье и метко целиться, бегло читать «лесную книгу», ловко управляться с немудреной рыбацкой снастью на полноводной реке Вилюй.

Ему еще не исполнилось и восемнадцати, когда он остался в семье — у матери и трех младших сестренок — сам-большой: внезапно умер отец. Окончив десятилетку и шоферские курсы, Ариан садится за баранку грузовика — благо, сил у него, широкоплечего, крепкого парня с живыми темно-карими глазами, и тогда уже хватало. В свой срок он уходит в армию, служит в далеком Приморье. Солдат любовно относится к личному оружию, отличается на стрельбищах.

В армии закалился духом, раздался в плечах. И еще, научился быстро соображать в острых ситуациях, действовать решительно и хладнокровно. А это для жизненного багажа Игнатьева — человека с характером во многом взрывным, импульсивным — оказалось весьма ценным приобретением.

После армии вернулся на то же предприятие — на Сунтарскую машинно-мелиоративную станцию. Приняли с радостью: кто же откажется от хорошего работника? Там через некоторое время и произошло знаменательнейшее событие в жизни молодого водителя: его приняли кандидатом в члены партии.

В производственной характеристике Игнатьева тех лет были слова: «активный общественник». А за ними стояло вот что: Ариан многие свои свободные вечера отдавал работе в дружине. Случалось, патрулируя, задерживал правонарушителей. Проверял, как ведут себя в семье те, кто был взят на заметку. Тогдашние руководители Сунтарского райотдела не раз заводили с ним разговор о милицейской службе. Давали отдельные поручения — выполнял на совесть. Так исподволь, постепенно созревало в нем убеждение, что это дело его, кровное. Решил: надо учиться. А тут попался ему на глаза напечатанный в «Неделе» репортаж «Будущие шерлоки холмсы» — о Волгоградской высшей следственной школе...

Направление:

«Администрация, первичная парторганизация Сунтарской машинно-мелиоративной станции направляют тов. Игнатьева А. И. после его двухлетней работы шофером как достойного, растущего товарища на учебу в высшее учебное заведение».

Учился Ариан с увлечением, легко. Жадно

вгрызался в юридические науки, уходил в книги с головой. И чувствовал, как расширяется его кругозор...

Столь же увлеченно, как делал все, за что брался по-настоящему, стал заниматься спортом, особенно самбо. Его коронных приемов — бросков через спину и через себя — «солнышка» побаивались соперники. Дважды судья поднимал руку перворазрядника Игнатьева, объявляя его чемпионом высшей следственной.

Он полюбил Волгоград, мог без конца бродить по его улицам и площадям, по бывшей линии переднего края, обозначенной танковыми башнями с орудиями, которые и сейчас повернуты в сторону, откуда наступал враг. Мог подолгу смотреть на Волгу: казалось, она блестит на солнце сталью бесчисленных штыков, — слушать шелест трав на Мамаевом кургане, представлять, как здесь все происходило, и спрашивать. себя: «А смог бы так я?»

В городе на великой русской реке Игнатьев вобрал в себя тот заряд мужества, который получает человек от соприкосновения с народной святыней. Он хотел быть достойным тех, кто шел здесь сквозь свинцовую пургу, похожим на них. Об этом думал Ариан, когда в Волгограде принимали его в члены партии...

Следователь

— Что больше всего характерно для Ариана Ивановича и как человека, и как работника? — Начальник Чульмановского поселкового отделения милиции майор Зацепа задумчиво протирает стекла пенсне. — Пожалуй, вот что: исключительная добросовестность, трудолюбие и, как бы еще точнее сказать, безотказность. Вот именно, безотказность...

Приехал он в наш таежный поселок в начале 1974 года. А до этого, окончив Высшую следственную школу, уже несколько месяцев работал следователем в районном центре — городе Алдане. Женился — кстати, на девушке, с которой дружил с детских лет, — получил однокомнатную квартиру. В райотделе им были довольны... И вот вызывает его начальник и говорит: «Ариан Иванович, мы думаем послать вас в Чульман. Понимаете, это очень нужно...»

Действительно, положение у нас тогда оказалось сложное: с прежним следователем пришлось расстаться, дела вести некому. Требовалось учесть и еще одно обстоятельство: в поселке было туго с жильем. И пока могли предложить Игнатьеву только комнату в общежитии. Ему начальник сразу же об этом и сказал... И услышал в ответ: «Если надо, значит, поеду». Теперь, хорошо узнав Ариана Ивановича, я понимаю, что коммунист Игнатьев иначе ответить не мог...

* * *

В деревянном, добротно срубленном одноэтажном доме, где размещалось поселковое отделение милиции, ему отвели небольшой кабинет. С помощью своих новых коллег он здесь же, за дощатой стеной, оборудовал закуток для фотолаборатории, где подолгу «колдовал». Фотографировать Ариан любил с детства. И теперь это увлечение здорово помогало в работе. «Зенит» стал его неизменным спутником. А уголовные дела, уходившие в суд за подписью следователя Игнатьева, были щедро иллюстрированы. Не надо доказывать, как от этого выигрывало качество самого расследования.

И еще, он попросил, чтобы за ним персонально закрепили пишущую машинку. Не из прихоти, конечно. Ариан хорошо умел печатать и перешел, так сказать, на полное самообслуживание. Это обстоятельство отнюдь немаловажное, когда имеешь дело с процессуальными сроками.

А работы у него, особенно на первых порах, оказалось действительно по горло. Каждое утро доставал из сейфа высокую стопку серых папок и буквально терялся: с какой начать? Но таков уж у Ариана характер — с изрядной долей упрямства, да и самолюбия тоже, — что трудности, препятствия не повергали его в уныние, а придавали силы. Приходил и уходил затемно. Жена Люда не обижалась — сочувствовала.