Тревожные дни Конго
Шрифт:
– Они согласны. Господин, отдайте им два автомата.
Негры передают нам канистры и с любовью забирают два АК. Теперь мы отплываем от города с какой то надеждой.
Сестра Берта умерла. Тихо так, ночью. Это было в мое дежурство. Мы приткнулись к песчаному берегу, чтобы не напороться в темноте на гряды камней. Муни спал, а я сидел на палубе и ждал рассвета.
– Доктор, - слышу голос Клер из каюты, - Берты не стало.
– Буди Муни.
Кармелитка вытянулась и побледнела, я срезал ей кусок торчащей стрелы и потрогал пульс. Жизнь покинула ее. Мы с Муни осторожно
– Все, - говорит Муни.
– Пошли на катер.
Клер беззвучно плакала, сидя на полу.
– Успокойся, ты же врач и должна терпеть смерть других.
– Не успокоюсь, каждая смерть это трагедия в мире.
– Тогда там на берегу, где остался госпиталь, произошла катастрофа во вселенском масштабе.
– По ним тоже надо плакать...
Я прижимаю ее к себе и она вздрагивает у меня на груди.
Ярко светит солнце, катер убаюкивающее тарахтит, поглощая мили водного пространства. С левого и с правого берега видна густая зелень растительности. Клер попросила, чтобы ее подняли на верх. Я перенес ее на нос и посадил в люльку перед крупнокалиберным пулеметом.
– Он не заряжен?
– спрашивает Клер.
– Нет. Здесь лента отсутствует, да и он в таком состоянии, что на стволе только белье сушить.
– Здесь удобно...
– Помогай, следи за водой, чтобы не нарваться на перекаты или плывущие предметы.
– Хорошо.
Только на четвертый день мы прибыли в Киншасу. К нашему изумлению, повстанцы еще не заняли столицу и город был на осадном положении. Президент Мобуту удрал, исчезли иностранцы и поэтому наше появление вызвало удивление у окружающих. Клер окрепла и могла, обхватив меня, ковылять по улицам. Мы искали какое-нибудь иностранное консульство или представительство.
Около нас тормозит газик. С него спрыгивает офицер.
– Узнаете, доктор?
– Полковник?
– Вижу, узнали. Как вы здесь очутились?
– Прибыл на катере по реке.
– А где госпиталь, лейтенант Хари?
– Все погибли, полковник, и Хари, и солдаты, и госпиталь. Остались только мы: я, врачиха и из персонала вот он - Муни.
Я киваю на негра почтительно стоящего за моей спиной.
– Как же это вышло?
– Нас с самого начала преследовали неудачи. Мы шли за вами и на нас свалились все ужасы судьбы. Нас заманили в лагерь преторианской миссии и начали уничтожать в изуверских обрядах... Только, трое бежали.
Полковник кивает головой.
– Куда же вы сейчас?
– Ищем, как вырваться за границу.
– Поехали в аэропорт, я как раз сейчас туда. Там формируются транспортные самолеты в Европу. Я помогу вам куда-нибудь сесть...
– Поехали...
Полковник идет к своей машине.
– Господин, - меня окликает Муни.
– Господин, я не поеду в Европу. Муни останется здесь, на родине.
– Тебя же могут убить, Муни, - говорит Клер.
– Нет, Муни не убьют
– Вы скоро, - кричит из машины
– Подождите минуточку, - прошу я.
– Муни, ты слишком много для нас сделал и я хочу сделать тебе подарок.
Я снимаю с шей шнурок с камнем и протягиваю ему.
– Нет, я не могу взять этот священный амулет. Он был вручен вам, господин.
– Теперь я передаю тебе. Сохрани его для своего народа, а там... ему делать нечего.
Я вталкиваю в его руку черный камень и тащу Клер к машине. Газик трогается и мы машем руками хорошему черному человеку у дороги, бережно рассматривающему священный камень.
– Прощай, Муни...
В аэропорту паника. Несколько Боингов стоят готовые к взлету. Толпы богатых негров осаждают цепи солдат, окруживших взлетную площадку. Полковник тащит нас через толпу. У самого входа ужасная давка.
– Расступись, - орет полковник, но толпа визжит и не обращает на него внимания.
Офицер выдергивает пистолет и начинает палить в воздух. Толпа затихает и неуверенно расходится, мы по этому коридору подходим к майору, стоящему у входа. Межу ними происходит разговор и тут начали твориться странные вещи. Двое солдат выскакивают из оцепления и схватив нас с Клер перетаскивают через цепочку военных на взлетное поле. Они буквально волокут нас к Боингу.
– Доктор, скажите что я с вами, - отчаянно несется за спиной крик полковника.
– Не бросайте меня здесь. Мне нельзя оставаться...
Я успеваю оглянутся. Полковника охрана оттесняла в толпу беснующихся людей... Солдаты заталкивают нас в самолет и помогаю снаружи оттащить трап. Уставшая стюардесса помогает вести Клер в салон и там сажает на свободное место. Заработали двигатели...
ЭПИЛОГ
Клер одета во все черное, с черным платком на голове и я в костюме того же цвета. Мы выходим из такси и не спеша продвигаемся через сад к большим воротам аббатства. Нас встречает кармелитка, в своем традиционном наряде с остроносой шляпой на голове. Она вежливо кланяется.
– Мне оказана честь проводить вас...
– Спасибо. Мы готовы...
Нас ведут по территории аббатства и вводят в храм, где в конце зала стоит уже сотни лет изваяние мученика-Христа. Рядом с ним находится старик и несколько кармелиток. При виде нас они склоняют головы.
– Я рад видеть людей, - начал старик, - которые вместе с нашими подвижницами делали богоугодное дело. Мы скорбим об их памяти и как вы просили, предоставляем вам право зажечь восемь свечей.
Вокруг постамента уже закреплены восемь свечей. Кармелитка подает мне маленькую зажженную свечку. Я подношу ее к первой...
– Сестра Берта, я не забыл тебя и нарушил твою просьбу, Если на небесах слышат меня, пусть тебя и меня простят...
Камелитки и старик крестятся.
– Сестра Елена, этот огонек для твоей души. Мы не смогли высказать тебе чувства благодарности, но если ты слышишь, прими их от нас сейчас...
По прежнему крестятся и воздают поклоны Христу окружающие.
– Сестра Мария,...
Перечислены все восемь имен. Клер выступает вперед.
– Я хочу внести маленькую лепту в долю вашего аббатства.