Тревожные сны царской свиты

Попцов Олег

Моя отставка с поста председателя Российского телевидения имела несколько причин - объективных и субъективных.

Первая - смысловая. Ельцин 91-го года и Ельцин 96-го - это два разных Ельцина. Для Ельцина 91-го года понятие "президентское телевидение" попросту не существовало, и, несмотря на немыслимое давление, президент оставался верен принципу конструктивного диалога с подавляющим большинством СМИ. Благо в 91-м году он выиграл их симпатии без боя. Команду Ельцина 96-го года просто "президентское" радио и телевидение уже не устраивает. И то и другое должно быть "пропрезидентским". И Ельцин с этим согласен. "Кто не с нами, тот против нас".

Причина

вторая. Эдуард Сагалаев на единственной встрече с коллективом сказал: "Президент поставил задачу - сделать народное телевидение". Слово-то какое свежее - "народное". Ох уж эти посланцы президентов, "воплотители" их воли. И тем не менее уточнение о народности - уточнение любопытное, оно потребует от нас более пристального внимания. Существует расхожая фраза, она произносится очень часто во властных кабинетах: "Общество устало от политики". И действительно устало. От бессмысленной, неперспективной политики, которую проводит власть. Естественно, власть, которая не смогла бы стать властью в аполитичном обществе, всегда утверждает обратное, требуя своего вдумчивого и энергичного образа на телевизионных экранах и в радиоэфире. Мелькание власти любого калибра (президентской, законодательной, правительственной) никак не расслабляло нацию, не уводило ее на дорогу зрелищ. Это властное присутствие, или, иначе, сотворение мифа, выглядело по-разному: разъяснение реформ, чем, скажем, в течение двух лет в прямом эфире занимался Анатолий Чубайс, регулярно рассказывая, что удалось сделать за эти пять лет на отдельном заводе, в отдельной школе, ферме, акционерном обществе, в строительстве, торговле и т.д. Общего фона реформ не было, да и не могло быть. Приходилось заниматься мозаикой. Вне общей картины находить осколки разноцветного стекла, вмуровывать их в пласт жизни, чтобы хотя бы зафиксировать образ, намек на цвет.

А вся остальная жизнь, не поддавшаяся реформам, а точнее, разрушенная ими, то есть "чернуха", продолжала существовать. И она была жизнью большинства. Политика не принесла облегчения обществу. Не вообще политика, а политика определенных личностей. Они могут быть главами правительств, заместителями этих глав, королями, президентами. Во всех случаях олицетворение высшей власти. И тогда возникает вопрос: что делать? Самое любопытное, что у власти не возникает вопроса, что делать с властью. Ответ очевиден - не отдавать. Вопрос в ином. Что делать с политикой? И ответ естественно, политику следует изменить. Но как? Люди, призванные под знамена одной политики, другую делать не умеют. Значит, надо изменить толкование, показ этой политики.

Президент принял решение избираться на второй срок. Объявляя в день своего выдвижения об отстранении Олега Попцова, президент дал понять - с этого момента мне нужны не осмысление, не независимый анализ, а послушание всестороннее и полное, мне нужно второе ОРТ, практически превращенное Борисом Березовским в механизм, выполняющий любую прихоть исполнительной власти. Прихоть самоубийственная, рожденная холуйством ближайшего окружения. Она погубит Бориса Ельцина если не на выборах, то после них неминуемо.

ТРИ ВЕЩИХ КОРОЛЕВСКИХ СНА

(Сказочный вариант)

Совпадения с другими сказочными и не сказочными ситуациями считать чисто случайными.

СОН ПЕРВЫЙ

Проснулись Его Величество. Потянулись Его Величество. Чай в постель попросили. Выпили чаю, взбодрились отчасти. Главного чтеца в свои покои просят. Явился Чтец.

– Газету принес?
– спрашивает король.

– Непременно, Ваше Величество, самую наисвежайшую.

– Читай, что в моем королевстве

происходит.

– Вулканы извергаются, Ваше Величество. Дома горят. Моря из берегов вышли. Солнце поля зноем выжгло. Чиновники взятки берут. Стражи бесчинствуют. Землекопы землю отказываются копать. Углекопы - уголь добывать. Извозчики у телег и экипажей колеса поснимали, стоят. Народ бедствует: на улицы высыпал, во взвинченности и нервозности пребывает. Дети в беспризорности. Родители в безденежье...

– Что замолчал? Что там еще написано?

– Все, Ваше Величество.

– Безобразие, - говорит Его Величество, - я же предупреждал. Народ в моем государстве впечатлительный. Начитается всякой чернухи и клеветничества и немедленно на улицу чувства проявлять бежит. Скажи мне, Чтец, ты в безденежье? Бедствуешь?

– Никак нет, Ваше Величество.

– А твои родители голодают?

– Никак нет, Ваше Величество. Вашей милостью в сытости и здоровье пребывают.

– Вот видишь. А моя страна, а Главный казначей, а Верховный внушитель, а министры? Их всех до десяти тысяч наберется. Я свой народ берегу. Это даже в заморских странах известно. Ну, Чтец, что делать будем? Как мне, королю, свой народ успокоить?

– Сочинителей, Ваше Величество, много развелось. Вот беда. Каждый на свой манер жизнь искажает.

– Правильно. А я ведь предупреждал Главного управителя словесного любить свой народ надо. Верховного писаря ко мне!

– Я здесь, Ваше Величество.

– Пиши мой следующий указ. Управителя словесностью постричь в монахи. Сочинителей - на галеры. Все газеты закрыть, оставить одну. Назвать ее "Доброе утро запятая Ваше Величество". Для достижения общей благополучности в моем королевстве чтение запретить, заменить слушанием.

СОН ВТОРОЙ

Просыпаются Его Величество от шума непонятного. Глаза протерли, просят чаю в постель подать. Выпили чаю, Главного чтеца зовут. Явился Чтец.

– Газету принес?
– спрашивает Его Величество.

– Принес, - отвечает Чтец.

– Читай.

– В садах благоухание. Урожай немереный. Травы на полях в человеческий рост. Молока столько, Ваше Величество, хоть захлебнись. Землекопы котлован в три версты глубиной вырыли. Углекопы угольную гору с Эверест вышиной насыпали. Извозчики во все концы королевства со свистом и гиканьем разъезжаются. Казначей работящему люду жалование сверхдостаточное выдает. Королевские стражи в почете, и в каждом доме их хлебом-солью встречают. В храмах столпотворение. Народ молитвою своею короля славит.

– Ну вот, совсем другое дело, - говорит Его Величество.
– Я же говорил, жизнь в моем королевстве прекрасна. Ее разглядеть только надо. Ладно, ступай, Чтец. Я тобой доволен. Жалую тебе очки в золотой оправе. Позвать сюда Главного стражника.

– Я здесь, Ваше Величество.

– Очень хорошо, ответствуй своему королю: по какой причине шум за дворцовой оградой?

– Народ волнуется, Ваше Величество, жизнь клянет.

– То есть как клянет?! Он что же, газеты не читает?

– Не читает, Ваше Величество.

– Почему?

– Народ, Ваше Величество, королевский указ выполняет: впредь измышлениям газетным не верить, чтение во всем королевстве запретить.

– А мне говорят - плохой народ. Главного писаря ко мне.

– Я здесь, Ваше Величество.

– Очень хорошо. Пиши: народ, который верен своему королю, плохим быть не может. Записал?

– Так точно, Ваше Величество.

– А теперь повтори.

– Народ, который верен своему королю, плохим быть не может.

– Очень хорошо. Внеси сие изречение в сокровищницу разума. Главного глашатая ко мне.