Тревожные сны царской свиты

Попцов Олег

Но еще более досадно для коммунистов другое: 90% их электората - люди преклонного возраста. И вообще, 70% людей пенсионного возраста проявляют очевидное сожаление по утрате прошлого - нашего социалистического "вчера". Для КПРФ в этих соотношениях своя политическая драма: партию поддерживает поколение, не имеющее чисто физически будущего. И чтобы сохранить электорат, партия обречена выходить на выборы с программами, обслуживающими интересы этого уходящего поколения.

Непредрасположенность к идеологии коммунистов средств массовой информации даже при нескончаемом присутствии их лидеров в теле- и радиоэфире все равно оставляет ощущение чуждости. И еще один предсказуемо-непредсказуемый момент. В нынешней ситуации правительство неминуемый сторонник президента, действующая Конституция практически исключает иные варианты. А на период выборов деятельность правительства не прекращается, а значит, информация о деятельности правительства ежечасно появляется в эфире. Следовательно, действующий президент, настроенный выставить свою кандидатуру на повторное избрание, получает бесспорное преимущество в

информационном пространстве. Если в эфире нет самого президента, присутствуют носители его идей. Любой президент, любой политической ориентации, согласно действующей Конституции, окажется в таком же положении. Вывод прост: никакой изоляции, блокады коммуно-патриотического движения не было, существовала антипатия к идеологии большевиков. Как и антипатия к ошибкам президента и правительства. О них говорилось и писалось постоянно.

Таковы пять причин поражения коммунистов на выборах. Впрочем, существует и шестая, на мой взгляд, главная. Оппоненты показали хорошую игру. Демократы еще раз доказали, что в политическом экспромте они сильнее коммунистов. Коммунисты прекрасно организованны, и в этом они кратно превосходят демократов. Причем они лучше организованны на улице, в толпе. У демократов, при их разрозненности, амбициозности, осталась одна маленькая привилегия - они быстрее думают. В момент реформ, с учетом их возможной неблагополучности, в обществе преобладает отрицательная энергия - энергия недовольства. Коммунисты умело аккумулировали эту энергию, они обрели навык работы в отрицательном поле, но они не учли одной немаловажной психологической частности. В обществе, уставшем от революций, они остались хранителями революционного пафоса, понятного, увы, численно убывающему поколению, но уже малопонятного иным возрастным группам.

Прошедшие выборы можно было бы охарактеризовать двумя словами: состязание страхов. Чей страх страшнее? Пропрезидентское телевидение не преуспело в полемике или сокрушительности доводов в пользу реформ. Оно дисциплинированно решало задачу - страх, подпитанный семидесятилетней большевистской историей, на телеэкране выглядел внушительнее страха листовочного, передаваемого из уст в уста, тиражируемого коммунистами: разворовали Россию, погрязли в коррупции, преступном беспределе. По итогам выборов Анатолий Лукьянов мрачно заметил: запугали страну. И то верно, грех, творимый в течение пяти лет (а что еще возможно приписать Ельцину?), несопоставим с пороками и неблагополучием, творимыми на протяжении семи десятилетий. КПРФ, настаивающая на своем праве преемственности по отношению к КПСС, испила эту чашу продолжения коммунистического рода. И вот на этой волне воссоздания образа исторического страха призыв к молодежи, уже захваченной волной несбалансированной свободы, а состояние свободы для молодого поколения физиологически более естественно, а эту свободу общество обрело в последние 5-7 лет, позволило демократам, опираясь на возможности телевидения, побудить молодых людей к участию в выборах. Вот те самые разрывы процентов в пользу Ельцина, которые как бы прошли мимо аналитиков, предполагавших разрыв в пределах 5-7%. А он оказался почти вдвое больше.

Но все это ситуационные преимущества. Как показала история недолгого российского президентства, Ельцин мучительно их обретает, но с удивительной легкостью теряет уже на старте следующей дистанции. Так было после путча 91-го года, затем после августа 93-го. Президентские выборы 1996 года в определенном смысле - некий очередной катаклизм. Не следует забывать, что полгода назад на выборах в Думу коммунисты одержали внушительную победу. Это обстоятельство и делало президентские выборы неординарными, превращало их в схватку на краю пропасти.

ПАЦИЕНТ №1

Непросто одержать победу с нездоровым президентом, но неизмеримо сложнее удержать власть, если нездоровье главы государства обретает хронический характер.

Сегодня 8 февраля 1997 года.

Ельцин практически не появляется в Кремле. Фраза о том, что "президент работает с документами и готовится выступить с ежегодным посланием к Федеральному Собранию", вызывает раздражение. Похоже, что это послание так же многостранично, как роман Л.Толстого "Война и мир". Минимальность эфирного времени, уделяемого спонтанным встречам президента, подтверждает невеселые сомнения. Последнее сообщение, что традиционная встреча с премьером по вторникам, ради которой президент прибыл в Кремль, продолжалась 25 минут вместо запланированных сорока, неминуемо обретает однозначное толкование на Западе. Слова президента Франции Жака Ширака после встречи с Ельциным, что он поражен, с какой быстротой выздоравливает российский президент, воспринимаются с иронией. Даже снимки в газетах, сделанные с дальней точки, не могут скрыть контраста. Немолодой, но здоровый Ширак, а рядом с ним почти такого же возраста старик, ссутулившийся, с неуверенными движениями, сильно похудевший. Этот старик наш президент. Его фамилия Ельцин.

Последняя встреча с Чубайсом, состоявшаяся 7 февраля, никаких видеоподтверждений не имела. Этот факт не требует комментария. Президент плох. Сейчас не до интригующих уловок. Никаких встреч Чубайса с журналистами не последовало, что еще больше взвинтило воображение.

Опять заговорили о кризисе власти, о неуправляемой стране. Неделя с 3 по 10 февраля оказалась достаточно насыщенной. Олимп никак не может освоиться с отсутствием монарха. Сам Чубайс избрал тактику "непоявления". При обостренном восприятии его личности законодателями и непростой ситуации в регионах эту тактику можно счесть единственно правильной. Однако конец января и начало февраля добавляют новые краски.

Естественное торможение, вызванное болезнью президента, желая или не желая того, повторило

тактику затянувшейся паузы, сопутствующей Ельцину на всех переломных этапах его политической биографии. Так было в 91, 93, 95-м и 96-м годах. И неважно, что было тому причиной: победа на выборах, подавление путча, начало войны в Чечне, отпуск или болезнь. Эти непрограммируемые паузы создали своеобразный рисунок аритмии власти. Как теперь уже ясно, очень точно повторяющий кризисные периоды в физическом состоянии Ельцина, что тщательно скрывалось, но, по сути, было именно так. Ельцин, по манере, политик не предрасположенный к экспромту, скорее, медленного выжидательного стиля. И если к этому добавить количество незапрограммированных пауз, то общий рисунок как внутренней, так и внешней политики обретает характер рискованной неспешности, никак не соответствующей стремительности общественных и экономических процессов, которые характерны для реформируемого государства. Отсутствие Ельцина вынужденное или тактическое - должно быть компенсировано деятельностью энергичных политиков. Это нормальное поведение в экстремальных ситуациях, которые переживает страна. Однако ничего подобного не происходит. Никакого прорыва не совершается, все оглядываются на президента, зная его непомерную ревность и подозрительность, которую он в последнее время насаждал и культивировал. Любая самоинициатива воспринимается как попытка принизить авторитет высшего лица, подчеркнуть его немощность. В этом случае власть теряет импульс самостоятельности. Страна обретает состояние конвульсивного застоя. Второй срок президентства - состояние особое. Лидер нации решает задачи более масштабные, выходящие за пределы внутригосударственных отношений. Если президент избирается повторно, это предполагает удовлетворенность нации деятельностью главы государства внутри страны, иначе зачем она его избирает на второй срок. Такова классическая формула отношений власти и народа. Россия страна непредсказуемая. Она повторно выбрала своего президента, побуждаемая не чувством любви и признательности, а, скорее, во избежание большего зла. Такова отличительная черта последних выборов. Всякая затянувшаяся пауза не повышает уверенности в деятельности президента, напротив, усиливает стартовые претензии оппозиционных сил. В этом смысле оппозиционны и противники и сторонники. Сторонникам нужны стартовые накопления, чтобы удержать власть, противникам - чтобы ее взять. В этой связи один из вопросов обретает навязчивый характер.

МИСТИФИКАТОР

Шумный указ Ельцина об отстранении Чубайса от должности первого вице-премьера, подписанный в январе 96-го года, а затем, спустя месяц, приглашение его для участия в своей предвыборной кампании, в которой Чубайс оказался практически ведущей фигурой, а затем, уже в июне, не менее шумное, если не сказать шоковое, назначение Анатолия Борисовича на пост руководителя президентской администрации говорят о неадекватности президента. Хотя если предположить глубоко и всесторонне продуманный замысел, то....

Состояние президентского здоровья инициирует неадекватность и противоречивость всех его решений на протяжении всего этого года. Чубайсовские взлеты и падения лишь в незначительной мере зависят от самого Чубайса. Тогда в чем же дело? В очевидном: самочувствие президента перестает быть фактом личной биографии Ельцина. В зависимости от состояния его здоровья выстраивается тактика давления на президента. Больной президент более сговорчив. Отставку Чубайса можно было охарактеризовать сжато - выиграли Сосковец и Коржаков. Они подыграли тем политическим силам в лагере Ельцина, которые утверждали: Чубайс - камень на ногах ельцинской команды; освободись Ельцин от Чубайса, и его популярность поползет вверх. Отставка Чубайса могла быть воспринята как предвыборный трюк Ельцина, когда его штаб возглавлял Олег Сосковец. Его додавили, и он уступил. Он мог освободить Чубайса без комментариев, и в этом шаге было бы больше ельцинского, но он странным образом разговорился и практически изложил философию тех, кто работал на уничтожение Чубайса. Чубайс, оказавшийся в предвыборном штабе, есть результат сопротивления демократов. Банкиры еще к тому времени не созрели. Они еще занимались политическим спиритизмом, вызывая дух Международного валютного фонда. Они еще гадали, с какой карты начать игру. И хитрый Березовский еще числился в команде Сосковца.

А вот новое назначение А.Чубайса - это уже в определенной степени и результат его собственных усилий. Чубайс вывел из игры Сосковца, Коржакова, Барсукова и, если можно так выразиться, расчистил дорогу на Олимп. Наступил час массированного давления. На этот раз давление уже оказывали другие силы, получившие доступ к телу. Ельцин решился обновить, а по сути, заменить окружение. Шаг и разумный, и доказанный историческими аналогиями в политической жизни других стран. Боязнь оказаться совсем без окружения делает президента более уступчивым в момент формирования кремлевской команды нового состава. Как ни странно, период смены команды, тем более когда президент нездоров, - период наибольшей зависимости лидера от ситуации. Те, кому верил, покинули его, иных выгнал сам. Они вместе с собой унесли знание его просчетов и слабостей. Эти новые, молодые, полные энергии, должны компенсировать его убывающие силы. Начальная уступка им с его стороны есть плата за предполагаемую верность. Он всегда может сказать: я взял Чубайса не вопреки Коржакову и Сосковцу (с этими все ясно), я выбрал Чубайса вопреки недовольству общества. Я буду поддерживать Чубайса, пока могу. Последней фразы президент не произносил, но она в некотором роде фраза штатная, из ельцинского гарнитура. И высказывалась она ранее применительно к другим людям, помеченным высочайшим доверием: Юрию Петрову, Владимиру Шумейко, Виктору Черномырдину, Павлу Грачеву. Продолжительность рокового "пока" определяет сам президент. Именно в такие моменты начинают вспоминать о президентской интуиции.