Три Алисы и нейросеть. Истории Белкина и Астахова

Егоров Александр Альбертович

– Скажи, Макс, круто ведь? – это меня Тимур локтем толкает.

Поднялись мы на крыльцо и перед дверью встали. А дверь тоже непростая. Когда-то она, видно, была крепкая, а теперь уже вся сгнила, и ещё её очень уродливо обшили чёрным дерматином при помощи медных гвоздиков, да только и дерматин уже весь порвался, и из дыр клочья войлока торчат.

– Вряд ли тут принцесса живёт, – говорю я.

– Да, – отвечает Тим. – Боюсь, она давно померла от тоски. Ты не боишься скелетов?

А сам берётся рукой за ржавую дверную ручку.

В

передней было темно и тихо, воняло сыростью и грязными тряпками. Возможно, там водились мыши или крысы – по крайней мере, этого можно было ожидать. Мы не стали там задерживаться и прошли дальше, на залитую светом веранду. Посреди неё стоял огромный круглый стол на одной толстенной ножке, покрытый пожелтевшими газетами. Было совершенно непонятно, как этот стол смогли протащить в дверь, зато понятно было, почему не вытащили.

Мы прошли в другую комнату. Там было пусто, сквозь разбитые окна задувал ветер. На стенах темнели квадраты – наверное, там раньше висели картины. Половицы рассохлись и трещали под ногами.

В следующей комнате было то же самое. Хотя нет: в дальнем углу в темноте виднелся большой камин из чёрного камня.

И правда как в замке, подумал я.

Но тут мы услышали чьи-то шаги. Кто-то ходил по дому, и этот кто-то приближался.

Мы замерли.

Тут и шаги затихли. Совсем рядом. А потом дверь распахнулась. За дверью стоял человек.

– Ай! – вскрикнул Тимур, который увидел его первым.

Человек был одет в камуфляжные штаны и в белую футболку. Молодой, но бородатый и встрёпанный. В руках – длинная металлическая палка.

– Ребята, вы кто? – спросил он. – И зачем вы тут?

– Мы из лагеря, – сказал я, стараясь казаться спокойным. – Гуляем.

– Из лагеря, – повторил он. – Но это не лучшее место для прогулок.

– А вы тогда что тут делаете? – спросил Тимур довольно дерзко. – И что это за палка у вас?

Этот человек не обиделся. Только усмехнулся.

– Не палка, а металлоискатель, – сказал он. – Я… исследователь. Культуролог, изучаю культурное наследие. Вот этот, например, объект: здесь когда-то была дача Маннергейма. Так до сих пор про этот особняк говорят, хотя это и не совсем верно…

– Дача Маннергеймера? – переспросил Тим.

– Неважно, – тут человек рассмеялся. – Ладно, друзья мои. Возвращайтесь-ка вы лучше в свой лагерь. Ночью здесь темно и скучно. Интернет отсутствует. Как, впрочем, и электричество.

Когда Тимуру Астахову что-нибудь сильно советуют, он делает всё с точностью до наоборот.

– Вернуться-то мы всегда успеем, – говорит он очень дипломатично. – Правда, Макс? Меня, кстати, Тимуром зовут. А это Максим Белкин.

– А я Захар Заброшкин, – говорит этот культуролог. – На самом деле, конечно, меня Димой зовут. Захар – это я в своём блоге. Нет, у меня реальный блог, чтоб вы знали. Десять тысяч подписчиков.

– Про что? – поинтересовался я.

– Историческое наследие, говорю же. Старина всякая.

Ну

ладно, думаю, историческое – это хорошо. Историков я уважаю. Папа, как я уже говорил, тоже историей увлекается. Только он ею в основном на диване увлекается. Сидит с ноутбуком и по интернету лазает. По лесам не ездит.

Тут мне другая мысль в голову пришла.

– Ну, – говорю, – допустим, мы уйдём. А вы тут что, ночевать будете? Тут же никакой мебели нет.

– Нам, культурологам, мебель не нужна, – отвечает этот Дима, он же Захар. – Где рюкзак бросил, там тебе идом…

Я только головой покачал.

– Смешно, – говорю.

И только я так сказал, где-то наверху кто-то как захохочет!

– Это филин, – говорит Дима, улыбаясь. – Я его Филькой назвал. Он в башне живёт. Это он вас прогнать хочет. Ко мне-то он привык, а гостей не любит.

– А зачем вы сюда всё время ездите? – спросил Тимур. – Да ещё с металлоискателем? Клад ищете?

– Ну… как вам сказать…

Тут он помолчал немного. Задумчиво поглядел на нас.

– Про этот дом много рассказывают, – начал он наконец. – Говорят, что очень давно, при последнем царе, в нём жила одна прекрасная дама…

Тимур навострил уши. Он такие истории любит. А Захар Заброшкин про-должал:

– К этой даме часто ездил в гости один бравый офицер, кавалергард. Потом он стал знаменитым маршалом и президентом, правда, в другой стране…

– Это был тот Моргенгеймер? – не утерпел Тимур, но Захар только отмахнулся:

– Ну или вроде того… так вот: прошло время, и кавалергард бросил эту даму. А чтобы она не грустила, оставил ей в подарок золото, бриллианты… Но она всё равно очень обиделась. Она, видите ли, очень любила этого человека…

Тимур еле слышно вздохнул.

– Дама была… очень огорчена и поклялась, что не притронется к этому золоту. Говорят, правда, что драгоценности она всё-таки взяла, уж очень были красивые, а деньги спрятала где-то в парке. И покинула этот дом навсегда…

Мне на этом месте тоже почему-то стало грустно.

– Потом была революция, а потом – то одна война, то другая… Этот дом, как видите, был заброшен и разрушен, но, говорят, до сих пор здесь можно встретить призрак той дамы в белом платье, а в парке иной раз находят золотые монеты.

Тимур вдруг разволновался.

– А вы видели… эту даму в белом? – спросил он.

– Возможно, – ответил Захар ровным голосом.

Тим принялся оглядываться. Я-то, конечно, ни во что такое не поверил. И спросил:

– Ну а золото? Нашли что-нибудь?

Захар Заброшкин грустно усмехнулся и покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Ничего не находил. Клад так просто не возьмёшь. Золото даётся в руки не каждому, а только тем, у кого верное сердце и чистые помыслы. Так уж полагается. И вот я думаю: сердце-то у меня верное, а вот мысли… вы же знаете, как это бывает. Когда у тебя десять тысяч подписчиков, ты непременно хочешь сто тысяч…