Три банана, или Пётр на сказочной планете (с иллюстрациями)
Шрифт:
На второй день утром ракета пана Панека взлетела.
Направление - Марс.
В голодной тюрьме
– Как я мог превратиться в пса?
– размышлял Пётр, которого связали и опустили в голодную тюрьму в подземелье. (Вот видите, в замке Мяу действительно есть тюрьма!) До сих пор в ушах его звучало ненавистное мяуканье кошек, которые узнали, что среди них находится пёс. Некоторые кошки зашли так далеко, что требовали для Петра высшей меры наказания - утопления в молоке. Но поскольку им было жалко молока, победило
Остроушек прочитал перед кошачьим войском составленный им ещё ночью обвинительный акт. Петра обвинили в целом ряде преступлений: в шпионаже, в обмане принцессы, в злоупотреблении доверием кошачьего штаба, во лжи и притворстве. Хорошо ещё, что они не заметили самоката, а то они назвали бы его путь в Мяу вооружённым вторжением.
Пётр пытался защищаться, но всё было напрасно. И вообще он защищался довольно вяло, потому что всё время думал и думал, как же он мог стать псом.
Теперь он сидит в голодной тюрьме. Здесь мокрый пол и скользкие стены, он связан по рукам и ногам, его начинают мучить голод и жажда, вокруг темнота и неоткуда ждать помощи. Почему же он выглядит как пёс? Вот загадка, которую он напрасно старается разгадать уже долгое время.
Вдруг у него в голове промелькнула сцена его прощания с Наумосферой. Наумосфера посылает его в кошачий замок, гладит по волосам и при этом бормочет: «Мяу-гав, гав-мяу». А потом добавляет: «Вам не следовало меня благодарить, ведь мы враги». Да, Чёрная дама превратила его в пса, поэтому билетёр и торговец в лавчонке смотрели на него так удивлённо. А сам он ничего не видел! Вот почему официант говорил о том, что случится, когда кошки узнают…
«После драки кулаками не машут, - сокрушается Пётр.
– Не трудно быть умным после совершения ошибок; важнее быть умным вовремя», - начинает понимать он.
Чёрная дама бормотала при поглаживании «мяу-гав, гав-мяу»? Но это значит, - Пётр лихорадочно соображал.
А что, если бы его кто-нибудь снова дважды погладил и сказал при этом: «Гав-мяу, мяу-гав»? Наверное, он опять бы стал искрой Петром Панеком?
Ну да, всё это хорошо, но кто же будет его гладить в одиночке голодной тюрьмы?
Поздно, Пётр, твой путь окончен. Ты не только не доберёшься до трёх бананов, ты и домой не вернёшься, и только из этой книжки дети узнают, что ты вёл себя мужественно и не плакал даже в голодной тюрьме
Но нет, Петру не нравятся эти похоронные мысли. Он думает: а что, если он сам себя погладит и скажет: «Гав-мяу. мяу-гав»? Превратится ли он в Петра? Возможно, что да. Но руки его связаны самой прочной котолоновой нитью, которую изобрёл Остроушек. И если бы он даже чудом превратился в Петра, что ему это даст? Кошки выступают в поход против псов, и он всё равно здесь погибнет.
Положение кажется Петру безнадёжным.
Тем временем кошки действительно вышли в поле. На всех дорогах были расставлены собачьи капканы Остроушека с фотоэлементами. Из всех бойниц замка торчали мушкеты, самопалы, ружья, на зубцах и за стенами поднимали свои носы
Кисуля ехала в бронированной карете, запряженной четвёркой лошадей, и читала последний номер вонтамской газеты «Там-Там».
– Как назвал себя этот собачий разведчик?
– обратилась она к своему первому советнику, наблюдавшему окрестности через перископ.
– Если его зовут Перт, то о нём пишут в газете, как о магарадже.
– Она углубилась в чтение интервью журналистки с Петром.
– Однако это наглость!
– взвизгнула она вдруг.
– Вы только послушайте, пан Остроносик! «Представьте себе, что вы принцесса, - говорил этот пёс журналистке, - и что вам на ногу наступил верблюд. Станете ли вы из-за этого объявлять кровную месть всем верблюдам?»
– Пусть теперь говорит что угодно, - непримиримо сказал кот.
– В голодной тюрьме его никто не услышит.
– Вы правы, Остроусик, - с облегчением сказала принцесса.
И всё-таки Остроушек оказался неправ.
В стене голодной тюрьмы вдруг шевельнулся камень, затем камень отодвинулся, и удивлённому взору Петра открылся подземный ход.
Минуту было тихо. Потом послышался решительный шёпот:
– Гав. Есть там кто-нибудь?
– Я, - сказал Пётр.
Несколько голосов одновременно взволнованно зарычали, потом голос стал заметно сильнее:
– Кто вы?
– Мне кажется, что я пёс!
– крикнул Пётр в надежде, что помощь приближается.
– Пан сотник, - послышался голос уже совсем близко, - докладываю вам, что в голодной тюрьме находится пёс, по имени Я.
Рычание продолжалось. Петру удалось разобрать только слова:
– …а что, если это ловушка? Может быть, бросить туда гранату?
– Не бросайте!
– закричал Пётр.
– Меня арестовали кошки, и я сижу здесь связанный.
Голоса умолкли. В голодную тюрьму вползли спаниель, такса и фокстерьер.
– Встаньте!
– приказал спаниель коротким лаем.
– Я не могу, я связан.
– Он не может, он связан, - подтвердила такса.
– Развяжите его!
– рявкнул спаниель.
Псы вмиг развязали котолоновую нить, которой был связан Пётр. Когда Пётр встал, фокстерьер испытующе погладил его по лицу.
– Это пёс, - тявкнул он удовлетворённо.
– Как вы сюда попали, пан Я?
– начальственным тоном спросил спаниель.
– Меня сюда бросили кошки, - объяснил Пётр.
– Почему?
– Сначала они хотели утопить меня в молоке, а потом решили присудить к голодной тюрьме. За то, мол, что я собачий разведчик…
– Значит, вы наш пёс, - засмеялся спаниель.
– А что делают кошки теперь?
– выведывал фокстерьер.
– Да, что они делают теперь?
– поторопилась присоединиться к нему такса, которая явно страдала недостатком собственных мыслей и поэтому повторяла всё за другими.