Три часа соблазна
Шрифт:
– Ах, я значит, еще и рада, да? – прищурилась Ирина. – А вот давай поспорим! Давай! На тысячу, а? Давай!
– Нет, девочки, ну это уж совсем детский сад какой-то... – развела руками Василиса. – Мы собрались, чтобы...
– Не-е-е-т! Давай поспорим! – не унималась Ирина. – Чего боишься? Права, значит, соседка-то была, а? Правду говорила, да?
– Да ничего не правду! – отнекивалась Люся. – Спутала она.
– Тогда давай поспорим! – не унималась гостья. – На тысячу!
– Да давай! – не выдержала Люся. – А только они есть у тебя эти деньги-то?
– Ха! Это разве деньги? Тысячу отыщем! Ну что, спорим?
– А кто спорит, тот... – сунул голову в двери
– Это единственный раз, когда я с ним полностью согласна, – вздохнула Василиса.
– Уйди, гад, – рыкнула на него Ирина.
– Да идите вы оба, – махнула рукой Люся.
Но Ирина уже бульдожьей хваткой вцепилась в несчастную.
– Не-е-ет, ты не убегай. Значит, ты говоришь, что у вас ничего не было, а я говорю, что соседка...
– Ну откуда она знает, соседка-то? – пыталась вразумить спорщицу Люся. – Она же...
– Не перебивай. Значит... давай руку... – Ирина ухватила руку Люси и стала трясти. – Василиса, разбивай!
Вася только пожала плечами – ей больше ничего не оставалось делать.
– Вот, – с воодушевлением воскликнула Ирина, когда пари заключили. – А теперь одевайтесь. Пойдем ко мне. И Глафира нам все расскажет. Прямо тебе в лицо объяснит, как ты про моего Игорька выспрашивала! Одевайтесь!
Люся хотела окончательно возмутиться, но Вася толкнула ее в бок.
– Пойдем, может, что высмотрим...
С ними намылился было и Таракашин, но Ирина Тимофеевна сразу же пресекла эту попытку на корню:
– Даже и не собирайтесь! Игорек будто жутко ревновать, если увидит вас, а я никогда не давала ему поводов. И потом, знаю я вас! Только вызнаете адрес интересной женщины, вас потом кипятком не отольешь! Ступайте себе домой... Девочки, здесь близко, давайте отправимся пешком!
Глава 4. В гостях у личного убийцы
Они неторопливо шли по улице, и Ирина, закатив глаза к облаку, рассказывала небылицы:
– Он полюбил меня сразу, с первого взгляда. Ну а как же! Я была еще молода, страшно хороша собой, меняла мужчин и наряды, как лак для ногтей.
– Прости, Ирина, а как давно вы встретились? – влезла с вопросом Люся.
– Чуть больше года назад, – мило пояснила Ирина.
– А почему тогда – «молода»? – не понимала наивная Люся, но на такие вопросы ей никто отвечать не собирался. Тем более что Ирина опять ударилась в воспоминания:
– У меня отец держал небольшой ломбард, а через дорогу ювелирный отдельчик. Ну и, ясное дело, я торговала в ювелирном! И вот как-то раз отец попросил меня заменить его в ломбарде. Я, конечно, ужасно не хотела за ломбардную стойку, дурочка, не понимала своего счастья! Но... девушка я послушная...
– А сколько тебе лет, девушка? – снова не утерпела Люся.
– Да что ж ты прямо какая любопытная! – вскинулась рассказчица. – Ну...тридцать мне! Один... Тридцать пять, в общем.
Ирина тянула на сорок восемь с хвостиком, но сказать ей об этом как-то никто не решился.
– Ну так и вот, – продолжала изливать душу младая вдова. – Значит, пришла я в ломбард, все идет своим путем: люди толкутся, народ шумит, а тут еще отец прибегает, дескать, прикрывай, Ирка, лавочку! Ну у нас не совсем легальный бизнес был, у папани там какие-то мутные дела с налоговой, с различными властями. В общем, не имел он права делом этим заниматься, а он занимался. Ну и я, слыша такое дело, сразу – раз! – и окошечко прикрыла. Все посудачили и разошлись. Я, значит, выхожу с черного хода и вижу – возле нашей двери мужчина стоит. Одино-о-окий такой, печа-а-а-альный. Я к нему, типа – чего ждем? А он мне «Я, дескать,
– Еще б он не пришел, ему ж вещь какую-то забрать надо было! – фыркнула Василиса.
– Да нет же! Он мне потом объяснил, что оказывается его какой-то знакомый про меня ему рассказывал. Ну что я замуж никак выйти не могу, что у меня и достаток имеется, и сама я приятной наружности, а вот не везет, хоть ты убейся! И он сначала хотел посмотреть, что это за уродец такой, которого никто в жены брать не отваживается. А потом... как увидел меня, так и про деньги забыл, и про всякие мои достоинства, только одна мысль была: как бы такую красоту в загс затащить!
– Ирочка, ну а ты не подумала, а отчего он так скоропалительно в загс засобирался, а? – осторожно спросила ее Василиса.
– Это ты хочешь сказать, что он меня из-за денег взял? – просто усмехнулась Ирина. – Ха! Когда мы через два месяца поженились, я тоже так думала! Думаю – ну и как же он так быстро красоту мою внутреннюю разглядел? Я ж и сама, иной раз, красоты своей не обнаруживаю, а он... И главное, каждый раз вот так сядет у меня дома и смо-о-о-отрит, смо-о-о-отрит. А папаня ему: «Чего ж пялишься? На дворе-то уже поздно! Ложитесь уж вместе!» Мы ж с ним спать вместе почти что со второго свидания начали. Но! Вы ничего не подумайте!
– А чего ж тут подумаешь, – развела руками Василиса.
– Нет! – топнула ножкой Ирина. – Вот я вижу – ты про меня гадость подумала! А между прочим, мы с ним по человечески спали – он как ляжет на кровать-то, так и давай храпеть! Видно, слишком на своей работе изматывался. А вот теперь... и где его черти носят?.. И как же я без него-то?.. Да, о чем я говорила-то? Ага, про то, что у нас искренняя любовь была! Так вот, я сперва в нем сильно сомневалась. Думала – доберется до моих сбережений и поминай как звали. Сначала все от него деньги прятала, и даже жить мы стали не в моем доме, он у меня за городом, а в его этом клоповнике. Нет, ну вы увидите это убожество! Ни тебе штор бархатных, ни тебе старинного буфета, даже ни одной картины нет! А у меня папа все стены картинами обвесил. Он, бывало, пойдет в магазин, а оттуда целый ворох тащит – и тебе «Мишек в сосновом бору», и «Дубовую рощу», а особенно мне нравится картина «Последний день Помпеи». Там столько людей. И все голые. Сразу видно – как раньше бедно жили. А у Игорька – ну шаром покати. Нет, я конечно кое-что тоже повесила, не на голые же обои пялиться!
– Ну ясное дело – красоту надо нести в массы, – кивнула Василиса. – А что, Игорь не слишком переживал, что загородный дом пустует?
Ирина пожала плечами:
– Да нет, вроде... Он мне ничего не говорил. Нет, он ругался, конечно, если я полы не мыла, но... но больше ничего не говорил. Нам с ним и в этом шалаше хорошо было.
– И что – ты вот так же ходила на работу, да? – спросила Люся. – А он чем занимался?
– Нет, я с работой завязала. Вернее, папенька мне сказал: завязывай, Ирка, а то влипнем! Ну и свернул дельце. Продал. И я села дома – деньги-то у папеньки имелись, и он мне на свадьбу часть подарил. Вот мы на них и жили! Причем безбедно.