Три чашки чая
Шрифт:
Грег был рад любому случаю поговорить с кем-то, кто связан с Каракорумом. Он позвонил Жану Эрни, и тот попросил привезти фотографии моста. «Я пришлю тебе билет на самолет до Сиэтла. Приезжай скорее».
В роскошной квартире ученого-миллионера, из окон которой открывался потрясающий вид на озеро Вашингтон, Грег наконец увидел того, кому когда-то так боялся позвонить. Эрни оказался худощавым человеком с висячими усами и темными глазами. Даже в семьдесят лет он сохранил энергию и напор истинного альпиниста. «Сначала я был очень напряжен в общении с Жаном, — вспоминает Мортенсон. — Его считали жестким, но я в жизни не
Мортенсон распаковал свой вещмешок, и скоро они с Эрни уже сидели за журнальным столиком, рассматривая фотографии, чертежи и карты. Эрни, который дважды бывал в базовом лагере К2, рассказывал Грегу о других деревнях, подобных Корфе. Они были столь малы, что не были даже отмечены на карте. Эрни с огромным удовольствием внес в одну из карт дополнение — черным маркером нарисовал мост через реку Бралду.
«Жану очень нравился Грег, — вспоминает вдова Эрни, Дженнифер Уилсон, которая позднее вошла в совет директоров Института Центральной Азии. — Он понимал, насколько тот наивен и непрактичен. Ему нравилось, что Грег работает по велению сердца. Жан был предпринимателем и всегда уважал тех, кто брался за сложные задачи. Впервые прочитав о Греге в газете Американского гималайского фонда, он сказал мне: „Американцам есть дело до буддистов, но не до мусульман. Этому парню никто денег не даст. Но я помогу ему реализовать свою мечту“».
«Жан многого добился в науке, — говорит Уилсон. — Но идея построить школу в Корфе вдохновляла его не меньше, чем научная работа. Он всегда ощущал внутреннюю связь с этим регионом. Когда Грег ушел, Жан сказал мне: „Я думаю, что шансы этого парня на успех — пятьдесят на пятьдесят. И если ему удастся добиться своего, он станет сильнее“».
«Я ДУМАЮ, ЧТО ШАНСЫ ЭТОГО ПАРНЯ НА УСПЕХ — ПЯТЬДЕСЯТ НА ПЯТЬДЕСЯТ. И ЕСЛИ ЕМУ УДАСТСЯ ДОБИТЬСЯ СВОЕГО, ОН СТАНЕТ СИЛЬНЕЕ».
Вернувшись в Сан-Франциско, Мортенсон позвонил Джорджу Маккауну. Тот пригласил Грега на заседание Американской гималайской ассоциации, которое должно было состояться в начале сентября в отеле «Фэйрмонт». Планировалось выступление сэра Эдмунда Хиллари. Грег с радостью согласился.
В среду 13 сентября 1995 года Мортенсон в отцовской спортивной шерстяной куртке, брюках цвета хаки и потрепанных кожаных ботинках без носков приехал в отель «Фэйрмонт». Эта шикарная гостиница расположена на вершине холма Ноб-Хилл, где пересекаются все трамвайные маршруты города — там же в тот вечер связались и многие нити жизни Грега.
В 1945 году в отеле «Фэйрмонт» собрались дипломатические представители сорока стран мира, чтобы выработать проект хартии Организации Объединенных Наций. Пятьдесят лет спустя в Золотом венецианском зале гостиницы проходил ежегодный благотворительный обед Американского гималайского фонда, в котором принимали участие представители не меньшего количества стран и народов. Изысканно одетые миллионеры и управляющие фондами соседствовали за столом с обычными альпинистами в непритязательных пиджаках и галстуках. Светские дамы Сан-Франциско в черном бархате чинно беседовали с тибетскими монахами в коричневых одеяниях.
Войдя в зал, Мортенсон остановился. Ему тут же надели на шею белый шелковый молельный шарф — такие были на всех участниках мероприятия.
«Я только что говорил Джорджу, что он должен вас материально поддержать», — сказал Эрни. Грег отрицательно покачал головой: «Мне хватит средств для постройки школы, если я буду экономить. В Пакистане есть возможность…» — «Деньги не для строительства, — прервал его ученый. — Для вас. На что вы будете жить, пока строится школа?»
«Что скажете насчет двадцати тысяч?» — спросил Маккаун. Мортенсон не знал, что ответить. Он почувствовал, как кровь прилила к щекам.
«Я так понимаю, что вы согласны?» — улыбнулся Маккаун.
«Принеси ему коктейль, — ухмыльнулся Эрни. — Думаю, у Грега закружилась голова».
Во время ужина за столом Мортенсона оказался известный фотожурналист. Голые лодыжки Грега, торчащие из потрепанных ботинок, настолько его поразили, что он сходил в магазин отеля и купил ему носки. Мортенсон еле слышно пролепетал слова благодарности; он был в некоем ступоре — оттого, что его финансовые проблемы разрешились в мгновение ока.
Выступление героя официального банкета — сэра Эдмунда Хиллари запомнилось ему надолго. Внешне знаменитый альпинист и писатель больше напоминал простого пасечника, чем человека, которого посвятила в рыцари сама английская королева. У Хиллари были ужасные зубы, кустистые брови и легкие, разлетающиеся волосы. В семьдесят пять лет самый известный в Америке гражданин Новой Зеландии имел плотный животик. Трудно было поверить, что он мог покорить Эверест. Но для альпинистов-энтузиастов он был настоящим героем, живой легендой.
У ХИЛЛАРИ БЫЛИ УЖАСНЫЕ ЗУБЫ, КУСТИСТЫЕ БРОВИ И ЛЕГКИЕ, РАЗЛЕТАЮЩИЕСЯ ВОЛОСЫ. В СЕМЬДЕСЯТ ПЯТЬ ОН ИМЕЛ ПЛОТНЫЙ ЖИВОТИК. ТРУДНО БЫЛО ПОВЕРИТЬ, ЧТО ЭТОТ ЧЕЛОВЕК МОГ ПОКОРИТЬ ВОСЬМИТЫСЯЧНИК.
В начале выступления Хиллари показал слайды, сделанные во время экспедиции на Эверест в 1953 году. Старые снимки поражали яркими, неестественными красками. На них Хиллари был молодым, загорелым и стройным. Он вспоминал: многие могли опередить его на пути к высочайшей вершине земного шара. «Я был рядовым альпинистом. Но был готов к тяжелой работе, обладал воображением и настойчивостью. Я ничем не выделялся, это журналисты превратили меня в героя…»
Кроме видов Эвереста, Хиллари показал снимки, сделанные в 60–70-е годы. На них европейцы вместе с шерпами строили школы и больницы в Непале. На фото, сделанном в 1961 году во время реализации одного из первых гуманитарных проектов Хиллари — строительства школы на три класса, — он без рубашки и с молотком в руке балансировал на стропилах крыши. За сорок лет, прошедших с момента покорения Эвереста, он не раз возвращался в Гималаи. Вместе со своим младшим братом Рексом построил двадцать семь школ и двенадцать больниц. А еще — два аэродрома, чтобы было легче доставлять в этот регион продукты, стройматериалы и другие припасы.