Три дня до смерти
Шрифт:
Вайят припарковался на заднем дворе, стараясь скрыть свою машину от проезжающих автомобилистов. Судя по выбоинам, в которые мы попадали, я сомневалась, что много людей рискнет забрести в эту часть, особенно после наступления темноты. Похоже, это место идеально для кормления полукровок.
Новый висячий замок закрывал заднюю дверь ресторана. Вайят достал ключ и впустил нас внутрь. Слабый запах несвежего жира и влажного воздуха заставил меня чихнуть. Я последовала через пыльную грязную кухню к огромному холодильнику.
— Почему мы встречаемся с Руфусом здесь? — наконец
Вайят посмотрел на меня через плечо:
— Потому что именно сюда я его и отправил.
Я уставилась на холодильник, впервые заметив, что регулятор температуры установлен на сорок градусов по Фаренгейту [4] . Вайят похитил коллегу-куратора и держал его в промышленном холодильнике? Более чем неожиданное осознание подобного было совершенно ужасным.
Слышишь, Чалис? Это парень, с которым ты так хочешь переспать.
4
Сорок градусов по Фаренгейту равны примерно 4,4 градуса по Цельсию.
Вайят дернул за ручку. Дверь распахнулась. Холодный воздух подул на мои лодыжки, вызывая мурашки на ногах. Не хотела смотреть, но чувствовала себя обязанной следовать за ним. Если Вайят запер Руфуса в холодильнике, у него была на то веская причина. Я отказывалась верить, что Вайят полностью утратил контроль над реальностью.
Руфус сидел в центре комнаты, странно поджав под себя ноги, так что его задница находилась на ботинках, а не на холодном полу. Одетый в джинсы и футболку, он крепко обхватил обеими руками талию. Его бледная кожа казалась почти прозрачной, резко контрастируя с светло-рыжими волосами. Веснушки рассыпались по лицу и шее, как оспины. Он дрожал так непрерывно, что, казалось, вибрировал. Не увидела ни цепей, ни наручников, удерживающих его на месте. Ярко-карими глазами он посмотрел сначала на Вайята, потом на меня.
Я не осмеливалась заговорить. У Руфуса, казалось, не осталось сил. На мгновение единственным звуком в комнате оказался тихий гул холодильника.
— Готов поговорить теперь? — спросил Вайят. — Или тебе нужно ещё несколько часов, чтобы остыть?
За произнесенный каламбур, я могла бы его ударить. Руфус проигнорировал Вайята, его внимание всё ещё было приковано к моей персоне, в попытке меня разгадать. В отличие от Вайята, Руфус не обладал силой, а был более известен своим чрезвычайным интеллектом и тактическим умом. Он оценивал свои шансы, наблюдая за ситуацией. Учитывая последнюю неизвестную переменную: меня.
— Ты дурак, Вайят, — наконец сказал Руфус. — Рожденный в одиночестве, ты и умрешь один.
Начинать со словесного вызова — глупо. Я ожидала, что Вайят выведет меня из холодильника и хлопнет дверью, давая Руфусу больше времени «остыть». Вместо этого он спросил:
— Почему это?
— Потому что поверил Товину. — Вайят изогнул брови — единственный признак того, что слова Руфуса удивили его. — И пытаешься следовать идее, что такие, как мы, имеют счастливый конец. Как ты можешь думать,
— Дело больше не в счастье, Руфус. Сейчас речь идёт о правосудии для Эви и прекращении того, что должно произойти.
— Ах да, печально известная сделка между гоблинами и кровососами. Почему никто больше об этом не слышал? Почему этим не занимается начальство, Вайят? Ты ставишь себя против дюжины других рас, и ради чего? Нет ни причины, ни следствия. Это всё в твоей голове.
— Это то, что они говорят? Бедный Трумен сошел с ума, так что давайте схватим его для общей безопасности?
— Нет, ради твоей же безопасности. Все знают, что ты сильный, и теперь думают, что ты сумасшедший. Старый Вайят Трумен никогда бы не стал пытать друга ради ответов, которых не существует. Старый Вайят Трумен не заключил бы добровольной сделки, чтобы воскресить разыскиваемую убийцу только для того, чтобы развить фантазию об искуплении.
Вайят бросился. Заблокировав его, я была почти сбита за свои усилия. Прижала руки к плечам Вайята, удерживая его неподвижно. В его глазах мелькнула ярость, яркая, как огонь, и столь же опасная. Я держалась, моя собственная вспыльчивость достигла предела.
Добровольная сделка.
У меня возникло много вопросов о синяках на животе Вайята, а также о его кипящем гневе в квартире оборотня, когда я интересовалась стоимостью моего воскрешения. Магия не дешевая и часто опасная. Поскольку она преодолевает непростой барьер между жизнью и смертью, я не могла себе представить, какую цену заплатил Вайят, чтобы вернуть меня. Ничто не казалось достаточным, и я никогда не задумывалась о такой огромной жертве.
Добровольная сделка — это именно то, как звучит — добровольная торговля своей свободной волей в обмен на магию. Только самые могущественные маги любого вида могут выполнить такую сделку, испытать решимость побоями и скрепить договор кровью. Вайят продал свою свободу воли, чтобы дать мне ещё три дня.
— Я та, кто снова умрет через два с половиной дня, не ты. — В некотором смысле он умрет. Он будет подчинен воле своего хозяина до конца своей естественной жизни. Намного дольше, чем мои три дня. Всё это ради того, что находилось в моей голове.
Никакого давления.
— Вайят, не надо, — сказала я.
Тон моего голоса ослабил его натиск, и Вайят сделал два шага назад, сжимая кулаки по бокам. Я повернулась и посмотрела вниз. Руфус смотрел на меня, брови сошлись на переносице, губы слегка приоткрыты. Взгляд метался туда-сюда, изучая меня. В попытке понять, что он только что видел.
— Кто ты такая? — спросил Руфус.
— Разыскиваемая убийца, — ответила я. — Приятно видеть тебя снова, Руфус. Как Талли? Всё ещё зависим от семечек?
Он скривил губы в безмолвное «О».
— Эвангелина?
— В чужой плоти.
Руфус закрыл глаза и, если это возможно, ещё больше побледнел. Когда снова посмотрел на меня, горе и смирение боролись за главенство.
— Мне так жаль, Эви, что он втянул тебя в эту фантазию. Он должен был оставить тебя в покое.