Три дня с миллиардером
Шрифт:
— Майор! — приветливо улыбается блондиночка, опять раздразнивая меня своими ямочками на щеках.
Ее улыбка — нечто редкое, чаще вымученное и опасное, черт подери.
Хороша, актриска. Находчивая.
Обняв ее за шею, притягиваю к себе и оборачиваюсь к Беркуту.
— Следите за нами, майор?
— Чистая случайность. Мир тесен, — отвечает этот треклятый мусор. — Гуляете? — спрашивает уже конкретно у моей драгоценной невесты.
Чертовка не теряется. Плавясь в моих объятиях, улыбается Беркуту еще шире:
— За новым
Сильнее сжимаю ее шею. Не за наглость, а за смекалку. Будь она пацаном, со временем многого бы добилась. В наших кругах могла бы превзойти самого Льва Громова.
— Снова совпадение, — хмыкает Беркут. — Я как раз в салон связи. Пойдемте? — Жестом указывает на парадные двери.
— Мы здесь уже все обошли, — встреваю, пока блондиночка снова не утянула меня в лужу. — Ничего не понравилось.
— Ну, Анто-о-ош, — куксится она. — Мне тот красненький очень-очень понравился. Давай возьмем его?
— Мы все равно забыли дома паспорта! — Едва сдерживаюсь, чтобы не сломать ее тонкую пульсирующую шею.
— Ничего страшного, я выручу. Одолжу свой. — Беркут обдает меня чернотой своих орлиных глаз. — Вам же от меня нечего скрывать.
— Вот видишь, как нам повезло! — Блондиночка хлопает в ладоши, запрыгав на месте. Ловко выныривает из моих тисков, хватает за руку и тянет к дверям. — Пойдем, милый!
Трындец, повезло!
Стиснув челюсти, кивком велю Генриху глядеть в оба и бреду за самой хитрожопой, мать ее, официанткой в мире. Бог знает, где таких штампуют. Или она единственная в своем роде? Но не знал бы я, что она дочурка простой воспитки из бюджетного детсада, решил бы, что ее с детства учили людей истреблять. Слишком изворотливая.
Само собой, никакого красненького мобильника в салоне, на который тычет пальцем блондиночка, нет.
— Ого, уже продали?! — Ее брови забавно разлетаются в продолжении спектакля. — А давайте, мы вон тот синенький еще раз посмотрим! — Показывает ошалевшему продавцу. — И беленький. И черненький прихватите. А золотистого нет?
Беркут, собака, не верит. С интересом наблюдает за ней, только попкорна не хватает.
Блондиночка достает продавца расспросами, щупает, примеряет модели к уху, тапает по экранам, даже делает селфи, прижавшись своей щекой к моей.
— Вот этот! — Лихо указывает на самую дорогую модель в этом салоне. — И мне же сим-карту надо, помнишь, Антош? Из-за того придурка, который мне названивал на свидание звал?
С усмешкой Беркут достает свой паспорт из внутреннего кармана косухи, но не успевает подать для оформления. Вовремя влетевший в салон Демид швыряет на стойку мой паспорт. Молодец, пацан! Всегда говорил, что мои ребята — лучшие. Ринату своих еще дрессировать и дрессировать.
— Какие отзывчивые у вас друзья.
— Мы как братья, — уточняю, хлопнув Демида по плечу. — Давайте и сим-карту, — говорю продавцу.
Довольная
— Какой красивый у вас номер, Катерина, — подмечает тот, взглядом сканируя ряд цифр. Кладет перед ней визитку и, жаля этим же взглядом меня, лыбится: — На всякий случай. Вдруг захотите на свадьбу пригласить. Обещаю ответить на звонок с первого гудка.
— Мы вас и так найдем. — Пальцем отодвигаю от нее визитку, забираю покупки и тяну блондиночку на выход.
Найдем и закопаем. Давно пора! Задолбал меня весь этот дешевый цирк.
— Торопитесь? — не унимается Беркут.
— Да, нас уже ждут в свадебном салоне. Или мир настолько тесен, что вы сегодня и туда планировали заскочить?
Майор усмехается, убирая свой паспорт с визиткой:
— Зачем мне жениться? Чтобы любить на одну женщину меньше?
— Что ж вы так категоричны, майор? — хихикает блондиночка. — Вот Антон после свадьбы, наоборот, сильнее меня любить будет. Правда, Антош?
— До смерти залюблю.
Девчонка ноготками впивается в мою руку. Других побочек от ее страха до пенсии не дождаться.
— Надеюсь получить звонок «до», — подытоживает Беркут, выходя из салона. — Уверен, на свадебном платье ваш жених тоже не поскупится.
Как только майор исчезает из поля зрения, блондиночка отталкивается от меня, плюется и усердно вытирает рот тыльной стороной ладони.
— Еще раз поцелуешь меня, и клянусь — я нажму кнопку сливного бачка в самый ответственный момент! — набрасывается на меня.
Демид сливается со стеклянной дверью. Всегда шарахается от семейных разборок. Продавец застывает за стойкой, окончательно задумавшись о смене работы. По существу, я и сам слегонца охреневаю. Единственное, что могу выдать, это два слова:
— ЧТО, БЛЯДЬ?!
Первое — еще ни одна кукла не воротила нос от моих поцелуев. И второе — не я ее целовал, а она меня!
Верткая плутовка. С такой все нервные клетки за год жизни еще нервнее станут.
— Тащи-ка сюда свою сладкую упругую жопку! — Тяну ее из торгового центра и зашвыриваю в тачку. — Хрен тебе, а не новенький телефон! Я таких бестий, как ты, насквозь вижу.
Потирая сдавленный моими пальцами локоть, косится на меня, как на стервятника, и молча хренами кроет. Я вытрясаю нашу покупку на асфальт и с треском раздавливаю подошвой туфли. Размазываю, стираю в порошок. Вместе с ее нелепыми розовыми мечтами.
— Мне твою душонку даже обнажать не надо, чтобы сообразить, какую игру ты затеяла. Только ты не учла, Рина, что ты всего лишь пешка. — Завалившись на сиденье рядом с этой мелкой засранкой, велю Генриху: — Трогай!
— Надо же, как разозлила тебя всего лишь пешка. Не потому ли, что она играет на равных?