Три доллара и шесть нулей
Шрифт:
– Какой лабиринт? – Поняв, что к переводу теперь нужен еще и дешифратор, Гранцева Струге решил больше ни о чем не спрашивать, однако в последний момент не удержался.
– Перевожу. «После выхода повернуть направо, пройти до ближайшего перекрестка, свернуть налево и пройти двести метров до продуктового магазина. Обойдя его справа, повернуть, пройти еще двести метров. Слева по ходу движения будет здание в три этажа».
– Твою мать... – вырвалось у Антона Павловича.
Переводчик моргнул, но не смутился.
– Вот такой
– Это не странный текст. – Антон услышал свой, ставший для него в одно мгновение чужим, голос. – Это очень точный текст... Дорогой ты мой товарищ Гранцев... Это не странный текст, а совершенно точный, до единого шага и метра, текст!
Пащенко и Пермяков пришли в тот момент, когда Антон уже заканчивал читать перевод. Поняв жест Антона как возможность удалить Гранцева из кабинета, Пащенко выразил удовольствие по поводу общения и, к огромному удовлетворению переводчика, подписал ему пропуск.
– Опять областной прокурор «селектор» проводил, – объяснил долгое отсутствие Пащенко. – И опять за дело Бауэра спрашивал. И опять я ответил, что работа идет. А у нас идет работа, Антон Павлович?
Вместо ответа Струге бросил через стол исписанный Гранцевым лист.
– Обрати внимание на последний абзац, Вадим. Да и ты, Саня, тоже...
– «Пройти двести метров...» «Обойти справа...» «Еще двести...» «Слева по ходу...» Струге, это что, кратчайший путь в ад?
– Нет, это самая короткая дорога от гостиницы «Альбатрос» до здания областного ГУВД.
Николай Иванович посмотрел на часы.
Он бросал на них взгляд уже в четвертый раз за последние три минуты, отчего ему казалось, что время замерло на месте. До встречи с курьером оставалось полчаса, и с каждым мгновением внутри Полетаева нарастало волнение.
А что, если эта встреча – банальная провокация «федералов»? Его «пасли», как телка, подбивая для последней встречи доказательную базу, «динамили» и «манежили», доводя до исступления, подготавливая аргументы для того, чтобы в момент передачи картины надеть наручники, привезти в свою контору и припереть к стене. Потому и тянули время с такой старательностью, чтобы в момент истины, когда на первом же допросе зайдет разговор о картине, Полетаев не мог ответить «нет» ни на один вопрос.
Становилось страшно. Торговля полотнами Гойи при ажиотаже СМИ – не примитивный «кидняк» доверчивых инвесторов. Тема коллекции Медведцева гремит на весь мир, и братва с Литейного за такое раскрытие голову сложит.
Однако чем больше Полетаев себя заводил, тем сильнее убеждался в том, что встреча неизбежна. Вот так, запросто, бросить дело стоимостью в три с половиной миллиона долларов он уже не мог. Большой навар предусматривает большой риск, просто так денежные знаки в руку не ложатся.
Встреча обязательно состоится. До нее осталось всего десять минут...
Однако каков идиот этот «контакт»?! Назначить встречу там, куда не придет ни
– И что ты хочешь этим сказать? – после некоторой паузы, мысленно перепроверив дорогу от гостиницы до ГУВД, спросил Пащенко. – Что в областной управе «крот» Бауэра?
– А ты видишь иное объяснение?
– Не вижу, – сознался Вадим. – Жаль, что немец не догадался написать внутренний номер телефона, по которому нужно беспокоить работников ГУВД с вахты.
– Может, тебе еще и фамилию написать? – спросил Пермяков. – А что еще по тексту? Есть что-нибудь занимательное?
Струге молча покачал головой и принялся раскуривать сигарету. Листом завладел Пермяков и быстро пробежал по тексту глазами.
– Действительно, ничего. Бред сплошной. Записки сумасшедшего.
– Это для нас. А для герра Бауэра, как я понимаю, все было предельно ясно. Он-то точно знал, что за желудь ему должен был помочь.
– Что за желудь?! – оторопело выдохнул Пащенко.
– Вон... – Струге кивнул на лист. – Наш Гранцев напереводил... Говорит, Бауэр пишет, что ему должен помочь желудь.
– А если это погоняло? – предположил Пермяков. – Желудь! Как в «Десятом Королевстве»! Это же кличка!
В кабинете наступила тишина, изредка нарушаемая тяжелыми вздохами. Когда в органах правопорядка речь заходит об установлении фигуранта, ориентируясь на его кличку, следует соглашаться с тем, что на это уйдут если не годы, то недели – точно.
– Фигуранта в преступной среде искать легко, если он имеет кличку, например, Амфибрахий. Или – Велосераптор. – Струге подтянул перевод Гранцева и снова уткнулся в него взглядом. – А Желудей в Тернове, как осенью на проспекте Маяковского... В дубраве...
– Знаете что? – решительно прорычал Пащенко. – Раз Эйхель попал под «раздачу», пусть он эту кашу и расхлебывает вместе с нами! Пусть терновскую землю в поисках всех Желудей роет! Нечего с мутными бизнесменами водку пить!
Струге не выдержал и бросил взгляд на прокурора. И Пащенко... Этот непробиваемый Пащенко, выдерживающий, не в пример «Титанику», любой удар, слегка порозовел лицом...
Не выдержав, Антон, к удивлению Пермякова, не понимающего, что происходит, рассмеялся.
– Ладно, Вадим! Ты, кажется, прав. Звони Эйхелю, объясняй ситуацию, пусть он по своим каналам пробивает всех персонажей с кликухой Желудь. Все правильно...
– Зачем по телефону объяснять? Сам сейчас приедет.
И прокурор потянулся к телефону.
– На матч не опоздаем?
Струге произнес это так тихо, словно боялся втиснутых во все щели прокурорского кабинета «закладок».
Быстрый взгляд на часы.