Три года счастья
Шрифт:
— Простите, - попыталась сказать ведьма, но вряд ли ее голос был услышан.
— Я понимаю, что ты ее любишь и любить нормально, но если ты собираешься себя губить, то я скажу, что ты сошел с ума вслед за ней! – не сдерживается Леффи. — Была бы моя воля ты бы давно ушел от нее, Шон! Рядом с ней ты ничего не добьешься. Всю жизнь бегать, спасать ее и искать в наркопритонах. Нет! Никогда! Она сейчас же уйдет из нашего дома и если сделаешь хотя бы шаг в ее сторону, то считай, что семьи у тебя нет!
— Мама! – крикнул Шон.
Жестоко. Эти слова ранили ее.
Перестать прятаться и скрываться.
Шон всегда спасал ее. Не только тело, но и разум, и сейчас пришло время Одри думать и
сделать самый сложный шаг в ее жизни.
Пришло время ,
Сделать шаг.
Парень взял ее руку в свою, но она отпустила. Впервые она отпустила его руку и готова столкнуться с реальностью, признать, что она больна и делает плохо не только себе, но и ему. Одри всё же очнулась, она ожидала увидеть счастливого парня, что у них будет счастливая семья, но этого не произошло. Не произошло из-за нее. Она подвергла его опасности, да стоит признать, что больные люди безжалостно и бездумно выжимают окружающих.
Одри ведь запуталась, не знала своего место в жизни и вместо того, чтобы сражаться она превратилась в машин. Машину, которую подпитывал наркотический порошок, а если его не было, то в глотке пересыхало, в мыслях только одно – достать новую дозу. Она готова была набросится на любого, причинить боль любому, только бы достать порошок. Вместо того, чтобы помогать и сражаться за себя и свою жизнь все мысли только о том, как раздобыть порошок. Всю любовь, чувства, эмоции она брала и использовала, чтобы достать новую дозу. Вместо счастье разруха и Шон смотрел на нее с некой жалостью. Смотрел тем самым взглядом, который она ненавидела. Ненавидела, когда ее жалеют. Он желает обнять, но та отталкивает, вытягивает руку вперед.
— Одри, не нужно, прошу тебя, - с жалостью произнес тот, но она ведь уже сделала самый трудный шаг.
— Если твои родители желают узнать, мою темную сторону у луны ведь тоже есть темная сторона, - решительно сказала она. — Это часть моего лечения.
Она уже сделала самый сложный шаг в сторону родителей Шона. Сделала шаг в свое будущее. Один шаг, который помог ей окрепнуть и сказать спокойно, прийти в чувства.
Темная сторона луны.
Ее руки дрожат, складываются в молитвенном жесте, после того, как она стирает слезу с лица, и она помнит. Помнит все. Шон дал ей вторую жизнь, а что она сделала для него? Что она сделала, чтобы исправится, заставить себя бороться и на ее плечах такой груз. Груз, который она должна сбросить.
— Я больна и теперь у меня есть силы признать это и принять свою темную сторону с которой мне существовать до конца своих дней. Я наркоманка в стадии выздоровления и у меня нет той храбрости, чтобы бороться, если бы не Шон. Он был со мной в самый тяжелый момент. Я дрянь, потому лгала глядя в глаза. Я думала, только о том, чтобы достать наркотики. Я украла деньги из сумочки знакомой Шона, чтобы купить наркотики, плакала умоляя меня простить и видела, как тот унижался извиняясь перед той девушкой, отдав ей последние деньги. Я продала телефон, который подарил мне Шон. Я лгала, раскаивалась, клялась, что исправлюсь и верила в это. Верила, что спасусь от смерти. Но все равно возвращала к наркотикам. Шон тащил меня на себе, когда мне было плохо, раздевал, затаскивал в душ, обливая холодной водой, только бы я не потеряла сознание и не умерла от передоза. Я начала принимать, потому что не знала, чего хочу от этой жизни, кем хочу быть, с кем, где мое предназначение и, как мне казалось, у меня было столько проблем. Шон сражался за меня, остановил, когда я желала продать мебель или что-то ценное, ведь я могла продать все, только бы купить порошок. Он обманом привел меня в клинику, записал в программу помощи наркоманом и алкоголикам. Сперва я злилась, швыряла в него всем, чем мне попадется под руку, но потом я столкнулась с такими же людьми, как и я, с тем же проблемами, а наши истории так похожи.Тогда я словно вновь родилась. Тогда Шон, держал мою руку, но прошел уже год. Целый год осознания всего того, что я натворила и приятия моей темной стороны. Темная Одри все еще внутри меня и в любо момент может вырваться. Могу сорваться.
Сложнее бороться со своей темной стороной, чем принять ее или скрывать.
Бороться всегда сложнее.
========== Глава 47. Последние дни. ==========
Я помню дни, где тобой дорожил…
Скриптонит.
*** Новая Шотландия. Галифакс. 2013 год. ***
Огненная.
Черная.
Такой была Кетрин Пирс.
Элайджа пылает жаром, дышит, растягивает пуговицы пиджака, невозможно углядеть, ни одного живого места на нем, ведь она словно испепеляет его своим взглядом. Элайджа не может отвести взгляда от нее.
Стук каблуков.
Он смотрит только на нее, до дрожи и словно оживает.
Она одела в длинный черный комбинезон с V образным вырезом в зоне декольте.
Кетрин прикусывает губу, ощущает карамельный привкус от блеска для губ.
— Я всегда знала, что костюм тебе очень идет. Жду не дождусь, чтобы его снять с тебя.
Ее уже ничего не спасет.
Элайджа молчит, не может перестать представлять, какие, должно быть, муки она перенесла, а потом погибла? Кетрин погибла? Он убил ее, душил, даже мог вырвать ее сердце, слышал ее крик, но почему она все еще рядом с ним, ведь он может убить ее, разорвать. Он уже убил ее. Этот факт всё никак не укладывается в голове, встает комом поперек горла. Кетриин не может быть мертва. Так не должно быть. Этого не должно было случиться. Но это случилось, ведь все женщины в его жизни были обречены. Все, кто любил его были обречены.
Она всего лишь дышит, но не живая, как и они.
Они не живые, просто дышат.
Дышат по-привычки.
Так почему она тут, рядом с ним?
Он ведь может разбить ее сердце, убить.
Он убил ее душу.
Он ведь видит, что ей больно.
Он ее и она любит его, до дрожи, мурашек, без него она не видит своей жизни, и поэтому
осталась.
Осталась даже если тот заберет ее жизнь, разобьет сердце на осколки, убьет душу.
Может убить ее, но не любовь.
Кетрин лжет, рушит, в одиночестве и пустоте, и это явно нельзя назвать любовью.
Элайджа привык строить, получать то, что пожелает.
В его жизни было много женщин, но он верил, что на его пути встретится та, которая выделиться, убьет его тьму или примет ее на себя. Элайджа знал, что появится особенная, которая сильно ранет его и оставит истекать кровью, и он потеряет смысл жизни, если в его жизни не будет той женщины. Без нее он будет дышать по-привычки.
Его уже ничто не спасет.
Ранила.
Они погибли захваченные пламенем. Беллами крутит в руках бокал виски, который наполнила Кетрин. Всё вокруг словно не то, не такое, каким должно быть. Элайджа не хочется совсем ничего, просто не может перестать винить себя.
Он знает, что это неправильно, что надежда на то, что та простит его, все еще есть. Он желал спасать ее и быть рядом, а как только услышал о своей семье душил, прижимал к стене, но она даже не кричала, верила и ей удалось достучаться до него. Он может душить ее, но разве от этого умрет любовь и чувства? Кетрин знает, что все сделал правильно — она выживает.
Он знает, что все сделал не правильно, но если Элайджа Майклсон и убивает, то только ради семьи. Как-то странно, в душе лишь раны. Но обманом все не исправить. Ложь, то, что все хорошо не спасет. Ложь, что она простила его.