Три года в Соединённых Штатах Америки

Абердин Александр М.

Для такого случая я даже побрился и потому уже не походил на грязного хиппи. Джованни и Марчелло, одетые в чёрные диверсионные боёвки, тут же подтянулись и многозначительно переглянулись. Коммандер Стирлинг, покрутив головой ухмыльнулся. Ману, его правая рука в банде, держал в руках большой и по всей видимости тяжелый чемодан. Мы все спустились на палубу, над которой возвышались на полметра два здоровенных трюмных люка, между которыми стояла стальная мачта с двумя стрелами. Ману положил на люк чемодан и открыл его. В нём лежали пистолеты, армейские «Кольты» сорок пятого калибра, и револьверы «Смит-Вессон», переделанные в тренировочные резинострелы. Бобби Стирлинг сделал рукой вальяжный жест и вызывающим, уничижительным

тоном сказал:

– Выбирайте себе оружие, юноша. – По тону его голоса я сразу же понял, что последует вслед за этим, а потому не мешкая взял себе пять револьверов и один пистолет, к которому прихватил семь обойм с патронами, снаряженными резиновыми пулями и не ошибся, так как он насмешливо спросил – А вы, джентльмены, как я понял, намерены стрелять по Вику из боевого оружия?

Прикрепляя револьверы к поясу эластичными петлями из асфальтеновой резины, я предупредил, итальянцев:

– Валяйте, ребята. Можете стрелять по мне из своих «Беретт» боевыми патронами, но учтите, в ответ я буду стрелять резиновыми пулями исключительно по яйцам и глазам. Не думаю, что слепые, да, к тому же без мужского достоинства, вы будете хоть кому-то нужны в этом мире. Лично я бы, случись со мной такое, после этого предпочёл бы утопиться.

Марчелло первым достал из оперкобур свои «Беретты», положил их на люк и принялся вынимать обоймы, после чего заменил их на армейские «Кольты». Вслед за ним то же самое сделал Джованни и сумрачным голосом спросил:

– Вик, почему ты берёшь пять револьверов? У тебя же всего две руки. Как ты будешь из них стрелять?

Тем временем я быстро обвешался «Смит-Вессонами» и, вставляя обоймы в более широкие эластичные ремешки с кнопками нашитыми на правое бедро вроде как для красоты, сказал:

– Хреново вас готовили, ребята, раз даже не объяснили, как нужно правильно стрелять из двух стволов. К вашему сведению, бойцы «Смерша» всегда брали в левую руку «Наган», а в правую пистолет «ТТ». Неужели непонятно, что гильза из левого пистолета будет постоянно ударять в твой правый пистолет, Джованни? Правый ствол служит для прицельной стрельбы, а левый для добивания противника. Могу поспорить, что ты во время стрельбы с двух рук и стоять правильно-то не умеешь. Ну-ка покажи мне, какую стойку ты принимаешь?

Джованни с двумя «Кольтами» в руках тут же широко расставил ноги, согнул их в коленях и вместе с этим выставил вперёд оба ствола, подняв левый выше правого. Усмехнувшись, он нахальным голосом сказал:

– Русские, насколько мне это известно, при стрельбе из пистолета встают в классическую дуэльную стойку и даже напрягают при этом левую руку, Вик. Громко расхохотавшись, я воскликнул:

– Да, Джованни, ты так много настреляешь! Эх, не тому тебя учили и учителя у тебя, похоже, были хреновые. Смотри, как нужно правильно стоять и целиться.

Я тут же встал в самую грамотную стойку – ноги широко расставлены и согнуты в коленях, также разведены пятки, а носки наоборот, сведены внутрь. Револьвер и пистолет я при этом держал на одном уровне, но целился по пистолетной мушке, а ствол револьвера лишь выравнивал по его стволу. Бандиты удивлённо залопотали на разных языках, а Бобби Стирлинг воскликнул, выдавая себя к чёртовой матери со всеми потрохами:

– Дьявол! А ведь мальчишка полностью прав! Если внимательно рассмотреть все рычаги и векторы, то это действительно оптимальная стойка для стрельбы с двух рук. Да, похоже Флемминг был всё же прав, «Смерш» действительно очень опасная спецслужба. Всё, господа, начинайте, а мы посмотрим сверху, кто из вас стреляет лучше.

Ману забрал чемодан с тренировочным оружием для отработки стрельбы в ближнем бою и мы остались на палубе втроём. Чтобы запутать своих противников, я быстро побежал на ют, оставив Джованни и Марчелло стоять возле надстройки. Я думал, что они разделятся, но у них хватило

ума сместиться от меня влево и мы встали по диагонали. Итальянские коммандос при этом держали между собой дистанцию в четыре метра. Как только вся банда собралась на широком П-образном балконе надстройки, коммандер Стирлинг подал сигнал и резиновая дуэль началась. Причём именно так, как я того и ожидал. Оба итальянца тупо открыли по мне ураганный огонь из четырёх «Кольтов» с довольно большой дистанции, а я, изредка стреляя в ответ, помчался вдоль левого борта на сближение с ними, показывая весь свой ассортимент боевой акробатики, делая нырки, уходы, перекаты, ни секунды не оставаясь на месте, но при этом внимательно фиксирую направление взгляда своих противников и постоянно заходя в слепое пятно их зрения. Для этого мне приходилось регулярно показывать им, что я двигаюсь вперёд, но при этом отклоняться назад и вниз. А ещё из верзилы я моментально превратился в низкую, приземистую, но очень быструю и вёрткую черепашку и таким образом качал нелогичный, импульсивно-интуитивный маятник, самый неприятный и непредсказуемый для противника.

Резиновые пули свистели надо мной и вокруг меня, то и дело пустые магазины падали на палубу, а Джованни и Марчелло за добрые две минуты лишь трижды задели меня по касательной. В основном потому, что я постоянно находился в низкой стойке и располагался к ним боком. Оба итальянца были к тому же абсолютно предсказуемы, зато я сам не знал, куда моё тело стремительно нырнёт в следующий раз, но знал, что уже очень скоро выйду на позицию эффективной стрельбы. Из револьвера я выстрелил всего трижды и расстрелял одну обойму из «Кольта», причём всадил в своих противников по несколько пуль, попав им в грудь и ноги. Похоже, что на обоих были надеты бронежилеты скрытого ношения. Наконец я добежал до нужной точки и мгновенно перезарядил «Кольт», для чего мне всего-то и потребовалось, оставив в стволе последний патрон, нажав на кнопку, выбросить пустую обойму. Первым ударом рукояти поймать самую нижнюю обойму, резким рывком заставить кнопку отстегнуться и вторым ударом загнать обойму в рукоять пистолета. Вот тут-то и началась потеха. Как только я встал в стойку, оба моих противника сорвались с места и приставными шагами стали удирать от меня, двигаясь к носу посудины, а я помчался за ними.

По прежнему качая маятник, но теперь уже правильный, динамичный, с чёткими обманными движениями и глубокими приседаниями со сдвигом в слепую зону зрения противника, я открыл по итальянцам беглый и болезненно меткий огонь. Стремительно отбросив первый револьвер, я выхватил второй и теперь стрелял дуплетом, то сводя, то разводя стволы и если стрелял кому-либо в грудь, то по два раза из каждого ствола и в одно и то же место из двух, сбивая противнику дыхание. Ну, а если сказать по другому, то я просто избивал их нещадно своими резиновыми кулаками и ни о каком эффективном ответном огне даже не шло и речи. Оба итальянца быстро расстреляли все свои патроны, так толком и не достав меня, после чего, шипя от боли, подняли руки вверх. Зато у меня остался ещё один револьвер с полным барабаном патронов и две обоймы для кольта. Демонстративно подняв стволы и положив их на люк вместе с обоймами, сказал:

– Вот это и есть, господа, стрельба по-македонски и качание маятника в исполнении Вика Черноф. Был бы здесь мой папаша, у вас сейчас уши сделались бы, как у слонов.

Вслед за этим послышалось громкое «Кия» и приглушенное «Бумм», это с воинственным криком спрыгнул вниз с балкона японец Кен Таганака и принял боевую стойку. Громко рассмеявшись, я метнулся к нему, добежал до здоровенной крышки люка, встал на ней посередине и посмотрел на японца, тоже одетого в чёрную диверсионную боёвку, ну, прямо ниндзя из голливудского боевика, сверху вниз. Тот выхватил из-за спины нунчаки, принялся размахивать ими и прошипел по-английски: