Три года в Соединённых Штатах Америки
Шрифт:
Ещё большее впечатление Мамма Гея производила на арабов. Поначалу как Муаммар Каддафи, так и король Мулай, отнеслись резко отрицательно к тому, что Гея обратилась к ним с экрана в виде собирательного образа арабской матери семейства и потребовали, чтобы она предстала перед ними в облике мужчины. Ага, как же, не на ту напали. Поговорив с ней около часа и убедившись, что лучше неё Коран знает только пророк Магомет и что она толкует его не хуже любого имама, оба быстро успокоились. Зато когда Мамма Гея стала общаться со своими пользователями, а такое общение проходило один на один, то даже самые упёртые и твердолобые муллы приходили к выводу, что имеют дело с мудрейшим существом. Мне не пришлось предпринимать никаких усилий к тому, чтобы марокканские и ливийские женщины получили разрешение работать на фабриках, пусть пока что и в отдельных цехах. Самой большой проблемой, с которой Человечеству предстояло начать бороться уже сейчас и о которой я мог разговаривать открыто и ничего не таясь только с Индирой Ганди и Мао Дзэдуном, было планирование
Лично для меня это тоже была ещё та проблема, ведь я прекрасно знал, что мне суждено иметь минимум семерых детей, а потому не мог заявить об одном очень важном аспекте человеческого бытия. Любая женщина, ставшая куэрниной, могла играючи справиться с проблемой планирования семьи. Для этого ей даже не нужно было прилагать каких-то особых усилий, а всего-то и сделать, что нажать на несколько нервных узлов пальцами особым образом. Куэрнинг уже практиковало свыше ста пятидесяти миллионов человек во всём мире, а вот куэрнов-целителей было пока что очень мало, всего чуть более трёх миллионов. Хорошо, что не мне «выпала честь» заявить о том, что женщины могут предохраняться от нежелательной беременности без какого-либо вреда для своего здоровья легко и просто. Академик Гирин собирался заявить об этом первого июня, на Всемирном Конгрессе Целителей, который должен пройти в Пекине уже через месяц. Китай и Индия, где чуть ли не круглосуточно работали самые большие отряды куэрнов-целителей из Советского Союза, уже приняли решения о планировании семьи на государственном уровне, так что дело осталось за малым, побудить к тому же правительства стран исламского мира, иначе быть большой беде, ведь всего за каких-то два года дряхлые старики и старухи, стоявшие на краю могилы, благодаря куэрнингу превращались в цветущих людей среднего возраста и для этого требовалось только одно единственное средство – полноценное питание.
Хотя лов рыбы с помощью новых траулеров в Сенегале и Марокко шел всего месяц, результат уже был весьма ощутимым и поскольку этот процесс полностью контролировался Геей, оскудение Мировому океану не грозило. Главное не загрязнять его, а уж Мамма Гея сама могла позаботиться о том, чтобы в трюмы закладывалась только обезглавленная и выпотрошенная рыба с таким расчётом, чтобы рыбьи головы и потроха, за исключением печени рыбы некоторых пород, перемалывались в фарш и сбрасывались в океан на корм другим рыбам. В общем ни о каком хищническом, бесконтрольном лове рыбы не шло и речи. Зато выловленная в океане и доставленная на берег рыба превращалась в изумительные консервы, балык и рыбу горячего копчения. Мы приехали на пустынный берег Атлантического океана на доброй дюжине машин, разбили огромный шатёр, подняли его стенки, чтобы любоваться пейзажем, поставили столы и кресла, и, вволю накупавшись, приступили к трапезе, а точнее к дегустации рыбных консервов. Вытащив из коробки продолговатую золотисто-розовую банку, изготовленную из асфальтеновой фольги, легко поддававшейся рекуперации, я прочитал название:
– Королевский дорадо, жареный в оливковом масле. Ребята, звучит неплохо, вот только очень похоже на Эльдорадо.
Огюст Сен-Клод отобрал у меня банку, вскрыл её, потянув за широкий язычок, и нравоучительным тоном сказал:
– Борис, Эльдорадо это та чудесная страна, которую искали испанские мореплаватели. Они считали, что смогут там пить каждый день эль и есть жареного дорадо. Между прочим, эта рыба любимое блюдо римских императоров. В Древнем Риме строили бассейны с морской водой, чтобы разводить в них дорадо.
Отобрав у французского посла банку, я вооружился вилкой и через несколько секунд понял, как у испанских мореплавателей, так и у римских императоров, губа была не дура. Впрочем, все остальные консервы оказались ничуть не хуже, но больше всего мне понравился балык из каменного окуня, да, и балык из океанского угря тоже оказался замечательным. Тем более, что балыки уже нарезали на ломтики и запечатали в вакуум-упаковку. Все морепродукты, изготавливаемые на наших заводах, имели совершенно иную упаковку, нежели обычная. Асфальтенка сказала своё слово в деле производства пищевой упаковки. Из неё изготавливали тонкий золотисто-розовый пластик, который в несколько раз превосходил по прочности обычную пищевую жесть, и рыжеватую прозрачную плёнку для вакуум-упаковки. Как на одних, так и на других упаковках было написано, что в обычных условиях они ничем не разлагаются, но углеводородные заводы охотно покупают упаковочные материалы у населения по цене два франка за килограмм. Мы даже раздавали бесплатно специальные мешки с клапанными застёжками для их сбора. На них была напечатана благодарственная надпись и мы благодарили французов за то, что они тем самым не загрязняют свою страну, а также за то, что они не засовывали в наши мешки стекло и жесть.
Не отказался я во время дегустации и от того, чтобы заценить сенегальский «Завтра туриста» – большую, семисотпятидесятиграммовую банку-плошку с рыбным супом. Вообще-то это были фрикадельки в наваристом рыбном бульоне, надо сказать, очень вкусные, хотя это блюдо изготавливалось из рыбной некондиции, в основном молодых и не очень акул, а также хвостов тунца. Что же, беднякам тоже ведь нужно что-то есть, а приготовлен рыбный суп был просто замечательно. Как мне сказал помощник президента Сенгора, снова улетевшего
Ну, ничего страшного, Сенегал от этого не разорится, ведь банка жареного королевского дорадо стоила во Франции столько, что давала за вычетом налогов хорошую прибыль производителю, целых восемь франков, и позволяла правительству Сенегала накормить троих голодных сытным обедом. Разумеется, это не решало проблему голода в Африке в целом, но в том-то всё и дело, что мы собирались развивать экономику на всём континенте, а не только в нескольких избранных странах. Стоило это не дёшево, а если честно, то компания «Картузов Индустриаль» стояла на грани банкротства. Мы три месяца шли по нулям. Производство суперкаров и супербайков было прибыльным, ещё большую прибыль приносило нам производство новых двигателей, тем более, что правительство Франции, отказавшись от строительства нескольких атомных электростанций, заказало нам двадцать четыре огромных энергоблока, но их ещё нужно было изготовить. Имели мы заказы и на судовые энергоустановки, причём немало и даже получили аванс на их изготовление, но пока что афрономика съедала всю нашу прибыль, а пуск углеводородного завода и поставка водородного топлива в Западную Европу были намечены только на первое сентября. Поэтому я ждал того момента, когда смогу «обналичить» все те финансовые инструменты, которые наша компания уже имела на астрономические суммы.
Первым сигналом к этому была поставка отменных рыбных консервов во Францию и частично в Бельгию и Италию. Они пользовались большим спросом в первую очередь из-за своих прекрасных вкусовых качеств и абсолютной экологической чистоты. Ну, а вскоре в Западную Европу должны были пойти и другие товары – обувь, одежда, бижутерия. Тут нам большую помощь оказало производственное объединение «Силуэт», а точнее наноткани, которые проходили под маркой «Ивановские ситцы», но при этом мадам Красавкина сразу же заявила, что взамен она требует, чтобы сенегальские производители нацеливались только на африканскую тематику. Однако, самое главное событие должно произойти уже завтра и после этого я смогу с чистой совестью возвратиться в Париж. Всё это время я мотался из одной африканской страны в другую и подписывал контракты даже с теми правительствами, которые возглавляли диктаторы. Зато это давало мне возможность сказать им с глазу на глаз, чем закончатся для них самих репрессии. Судьба Бокассы и Иди Амина оказалась, ох, какой незавидной, а потому им было о чём подумать.
Всё это время меня охранял отряд Бобби Стирлинга, которому я надоел хуже горькой редьки. Большой Ману, оставшийся за главного, то и дело спрашивал, когда мне, наконец, надоест Африка и он сможет избавиться от меня. Вообще-то жаловаться им было грех, так как за это время я поднял всех на восьмой уровень, но разве же от этих типов дождёшься благодарности? Им больше всего хотелось кого-нибудь свергнуть и освободить какую-либо страну от злого диктатора. Попробуй докажи таким типам, что диктатура диктатуре рознь. Ну, ничего, уже сегодня ночью мы должны были вылететь в Триполи, а потом я пожму каждому руку и с чистой совестью вылечу в Париж. Большой Ману и его парни знали об этом и почему-то загрустили вместо того, чтобы веселиться и радоваться. Вот и пойми этих вояк. Маёвка прошла великолепно. Я думал, что мои шашлыки так и останутся не съеденными, но ничего, обошлось, их подмели подчистую. С наступлением вечера мы собрались и поехали в аэропорт Дакара. Это была далеко не последняя моя командировка в Африку, их будет скорее всего ещё немало. Мне тоже немного взгрустнулось, но на борту самолёта Ману быстро меня развеселил.
Прилетев в Триполи, мы сразу же отравились на большом автобусе-отеле в пустыню. Там, в жутко жарком районе Сахары, называемом Сарир-Тибасти, почти два месяца ударно трудился большой отряд советских строителей. Место было выбрано не случайно. Имея на руках отличные фотографии, сделанные американцами в начале двадцать первого века из космоса, Бойл определил самое удобную площадку для строительства трёх водяных ловушек среднего размера. Это была просторная низина, впадина грушевидной формы, окруженная тремя высокими, каменистыми холмами. К тому же дно этой впадины покрывал не сплошной песок. Оно было глинисто-песчаным и уже только по этому относительно плодородным, то есть на этой почве могло хоть что-то расти при наличии воды. Ну, а ещё это место было настолько жарким, что сюда не забредали даже туареги, не говоря уже про бедуинов. Им тут просто нечего было делать, но я пообещал преобразить это место, причём очень быстро, хотя и за крайне высокую плату, а расплатиться со мной должны были совместно Ливия и Китай. По приказу председателя Мао в Ливию уже отплыли сто двадцать тысяч китайских крестьян вместе со всем своим скарбом и где-то через три недели они должны были добраться морем до Триполи и затем их перевезут сюда, чтобы поселиться в Африке навсегда.