Три года в Соединённых Штатах Америки

Абердин Александр М.

Генералу принесли папку, бумагу и ручку. Но не отказал себе в удовольствии сесть на мотоцикл и выписал мне временное разрешение на использование личного транспортного средства, именуемого мотоцикл «Метеор-1200-Дорожный». Вручив мне бумагу, он слез с мотоцикла и строго сказал:

– Делай ещё два таких, Кулибин, один лично для меня, а второй для Дмитрия Мироновича. Ну, может быть не такие мощные, я уже староват для таких скоростей, а Игорь Дмитриевич, сын первого, ещё слишком молод, ему всего двадцать четыре года.

Мы попрощались со всеми до понедельника, сели на мотоцикл и выехали за ворота. Для того, чтобы доехать до нашего с Ирочкой бережка, нам нужно было проехать через весь город, а поскольку солнце только спускалось к горизонту, то наш приезд произвёл примерно такой же эффект на жителей города, как если

бы его посетили инопланетяне. Мы проехали через город на скорости не свыше семидесяти километров, выехали на шоссе и вот там-то я увеличил скорость и местами ехал на ста восьмидесяти. Вскоре мы были на месте, но всё же первым делом поставили палатку и уже затем полезли купаться. Хотя стояло бабье лето, вода уже не была такой тёплой и мы вскоре вылезли из реки, быстро обтёрлись полотенцами и взобрались на наш новенький мотоцикл, который был изготовлен всего за пятьдесят один день. Да, наличие производственных мощностей, к которым тебя допускают беспрекословно и стольких помощников, здорово ускоряет процесс, особенно если ты перед этим несколько лет обдумывал, как сделать свой собственный дорожный мотоцикл.

Зато и заниматься любовью на мотоцикле моей конструкции, а он был в своём дорожном на сорок три сантиметра длиннее «Ижа», оказалось намного удобнее, вот только с наступлением ночи стало быстро холодать и мы были вынуждены забраться в палатку, где и поужинали с шампанским и чёрной икрой. Наутро, основательно выспавшись, вдвоём нам в маленькой палатке, называющейся среди туристов собачья конура, нам было даже жарко, мы снова искупались, позагорали до часу дня и голод погнал нас в обратный путь, чтобы произвести фурор уже на своей улице, а также в самом доме. Отец даже и предположить не мог, что у меня из всей моей затеи выйдет такое произведение чуть ли не искусства. По этому поводу даже был устроен праздничный обед с шампанским и коньяком. Теперь семейство Картузовых вполне могло позволить себе такую роскошь.

Всё воскресенье я провёл в нашей швейной мастерской и в своём кабинете за компьютером с карандашом, кистью и красками. Отрабатывал долги перед семьёй. Теперь мне уже не приходилось делать слишком уж тщательных эскизов, всё равно мама и Галина их переделают, а делали они это мало того, что мастерски, так ещё и улучшая подлинные образцы восьмидесятых, девяностых годов и даже начала века. По две коллекции женской и мужской одежды осень-зима-весна уже были готовы в эскизах и выкройках, а потому в ателье Галочки тоже кипела работа, так как краевой худсовет просто выпал в осадок, когда мамуля со своей, точнее нашей, соавторшей, обе одетые в элегантные костюмы, представили свои эскизы. Так что на всех фронтах был полный порядок, даже в мансарде, где отец обустроил тренировочный зал, а Ирочка с помощью бинтов с гипсом, а затем бинтов на столярном клее сделала Васю-сана похожим на человека. Ему прикрутили к маковке четырьмя мощными шурупами стальную пластину с приваренным к ней кольцом, подвесили его на тросике на высоте в двадцати сантиметрах от пола, а ноги к нему притянули резиновыми шнурами от эспандера – бей, не хочу.

В понедельник мы завтракали все вместе, я сварил кофе, а мама и Ира приготовили завтрак. Мама оставалась на работе, отец поехал на свою верхом на форсированном «Иже», который освоил настолько быстро и здорово, что я даже предложил ему попробовать свои силы на супербайке и он загорелся. Мы же с Ирочкой поехали на работу на «Метеоре». Да, незадача, теперь нужно было срочно разрабатывать эмблему и думать, куда бы её присобачить, чтобы была побольше и покрасивше. Моя невеста для поездки специально надела брючный костюм-унисекс с узеньким галстучком, а я костюм-тройку, но не они вызвали фурор возле вход в институт, а именно мой дорожный мотоцикл и у меня не было ни малейшего сомнения, что то же самое произошло бы и в две тысячи пятнадцатом году, ведь сходство «Метеора» с «Хондой Голд Винг» было сугубо формальным. Просто оба мотоцикла имели большие герметичные багажники, но мои, выколоченные из латуни вручную и облицованные шестимиллиметровой толщины стеклопластиком, были ничуть не хуже.

Студенты и преподаватели, пришедшие в институт пораньше, недоумевали недолго, поцеловав Иру, я сел на мотоцикл, надел на голову интеграл вишнёвого цвета, ещё никак не разрисованный, и поехал к себе на работу, временами увеличивая скорость до ста

двадцати километров в час, чтобы приехать без опоздания, как меня попросил Митрофаныч. Пропуск, разрешающий мне въезжать на «Метеоре» на территорию типографии, уже был приклеен к лобовому стеклу, но охрана меня всё равно задержала минут на пять, они держали бы меня и дольше, пока я не объяснил, что мотоцикл будет стоят под навесом и они успеют на него полюбоваться. Под навесом у ворот цеха Князев даже приказал установить ограждение, сваренное из труб и толстой проволоки, эдакую клетку, в которую я и поставил мотоцикл после того, как его осмотрели и даже посидели на нём директор типографии и её остальные руководители. Вот только меня насторожили слова директора, сказанные вполголоса Князеву:

– Так значит ты хочешь стать директором этого завода, Сергей? Ну, что же, стоящее дело. Вот туда я тебя отпущу с лёгким сердцем, парень, но смотри, не забывай родное предприятие.

Начальство разошлось и я хотел было идти в бытовку переодеваться, как Князев сказал мне:

– Борис, не торопись. Сегодня в полдень смотрины. Тягостно вздохнув, я спросил:

– Что, кто-то вломил уже? Вот же бля, вода в жопе не держится. Ну, и у кого же такой длинный язык, Митрофаныч? Начальник автотранспортного цеха усмехнулся и объяснил:

– Боря, после того, как ты дважды проехал на этом двухколёсном лимузине по городу, кое-какие несознательные граждане подумали, что к нам прилетели инопланетяне. Так что было кому рассказать Дмитрию Мироновичу о твоём мотоцикле и потому уже в субботы мы с Георгием Ивановичем и Жориком уже в десять утра были у него. В общем, сегодня в полдень состоятся большие смотрины. «Москвич-Метеор» уже наделал шума в Латвии, ещё бы все три машины пришли первыми и их даже по центральному телевидению показали, а эти мотоциклы, парень, нечто особое, они же с нуля в моём авторемонтном цехе изготовлены. Ты взял с собой боевые комбинезоны? – Я кивнул – Вот и отлично. Эх, жалко, что у нас нет хорошо оформленной пояснительной записки, той, которая у Георгия Ивановича.

– Есть, целых три штуки, – хмуро буркнул я, – блин, как в воду глядел, успел всё расписать и распечатать, даже список оборудования составил и эскизный план завода нарисовал.

– Дай почитать! – Воскликнул Князев. Ещё более мрачным голосом я отказал ему:

– Не дам. Там половина текста военная тайна, Митрофаныч. Мне Георгий Иванович показал фотки новейшего оружия и я его нарисовал и даже кое-что расписал. Князев понимающе кивнул и согласился:

– Ладно, позднее ознакомлюсь, Боря. Скоро сюда приедут ребята на твоих супербайках и «Москвичах», а за Ириной Владимировной директор уже отправил свою волгу, так что в одиннадцать ровно мы выедем с территории типографии, проедем по главным улицам города и в двенадцать подъедем площади Ленина. Из Москвы прилетело человек тридцать гостей. Послушай, а Ирочка сможет проехать на спортбайке? Уныло махнув рукой, я ответил:

– Сможет, эта маленькая врушка хотя и клялась мне, что не сядет на «Ижа», с папиком чуть ли не дралась из-за того, кто поедет на нём за город, чтобы погонять на скорости в сто восемьдесят километров. Выпороть бы их обоих за это. Да, и во время наладки она тоже с байка не слезала. Как только прочитает лекции, так сразу же на базу «Метеоров» мчится.

Мы поднялись в кабинет и ещё долго разговаривали. Махнув на секретность рукой, я всё же дал Князеву почитать свою пояснительную записку на ста семидесяти страницах, отчего он минут десять не мог сказать ни слова, а только мычал. К урочному часу мы с Ирочкой уже сидели за столом, одевшись в гоночные комбинезоны. В одиннадцать часов, на глазах чуть ли не всех работников типографии, мы построились в походную колонну. Впереди ехал я в своём красном комбике на спортбайке, позади меня Ирочка, за ней двое мотогонщиков, позади них Жора и Митрофаныч на дорожном «Метеоре», а позади них парами четыре «Москвича-Метеора» и три уже были с номерами и обклеены наклейками с гонки на трассе «Бикерниеки», где Гена, Витя и Славик порвали всех остальных гонщиков, как Тузик подушку, толь пух и перья во все стороны летели. Они как ушли со старта в отрыв так после этого только друг с другом и соревновались, под рёв публики, и Витька надрал задницу и Генке, и Славке. Когда же, наконец, замерили мощность моих двухвальников, то выяснилось, что я раскочегарил их до ста семидесяти двух лошадиных сил.