Три грани круга
Шрифт:
— Эй, детка, я тебя чем-то обидел? — скребся с той стороны двери мужчина. В его голосе слышались тревожные нотки. Неужели переживает, что я как и на Гевора спущу всех собак, вернее, вызову помощь в лице хранителей правопорядка.
Как он там?
Воспоминания о втором лине заставили сожалеть о своей нетерпеливости. Надо было все же дождаться окончания процедуры.
— Все хорошо, — постаралась сделать так, чтобы мой голос не дрожал.
— Можно я к тебе войду? — попросил Азарий.
— Зачем? — насторожилась.
— Сделаю
Плакать сразу же перехотелось. Внутри потихоньку начало нарастать непонятное чувство, вызванное бархатистым тембром Азария. И как он только умудрялся так говорить, чтобы меня пробрало до самых кончиков ногтей.
Я все больше и больше начала волноваться по поводу той власти, что имел надо мною мужчина. В данный момент мне меньше всего хотелось встречаться с ним наедине.
— Я спать хочу. Устала.
— Так я и помогу сбросить напряжение, — замурлыкал котом Азарий. — Усталость как рукой снимет.
По моему позвоночнику пробежала стая мурашек, сосредоточившись где-то внизу живота. И как она только там оказалась, учитывая свой первоначальный путь.
— Не надо, — буркнула в ответ, — мне и так хорошо.
— А будет еще лучше.
Отвечать я не стала, посчитав разговор исчерпанным, однако мужчина думал иначе.
— А кушать? Ты собираешься кушать? Я ведь старался. Готовил. А ты взяла и закрылась у себя, — протянул разочарованным голосом Азарий, выманивая из комнаты.
В животе нещадно заурчало.
Предатель.
Я же стоически решила терпеть.
— Я не голодна, — принялась придумывать на ходу.
— Где же ты ела? — кажется, надо мной уже смеялись. — И когда?
— Коллеги пригласили, — одна ложь порождала другую. — Вилкас и Сейм. Мы давние друзья.
— А я так старался…, - растеряно произнес мужчина.
Неужели он надеется на то, что я выйду? Ни за что. Я же сильна и совершенно не хочу есть.
Я ведь сильная? Да? И я не хочу есть. Или хочу?
Я не хочу есть.
Я не хочу есть.
Когда чувство голода стало просто невыносимым захотелось себя прибить за упрямство. Однако втаптывать собственное достоинство в землю желания не было, вот я и решила себя обмануть. Лечь спать. Ведь, если уснуть, то есть вряд ли будет хотеться.
По крайней мере, я на это надеялась.
К тому времени когда пересчитала все растения в нашей лаборатории кажется заснул весь мегаполис, но только не я. Я собралась наплевать на гордость и пойти что-бы что-нибудь положить в рот, однако мне послышался шум в коридоре, заставивший замереть перед дверью, чтобы в следующий миг отправиться вновь в кровать.
И что самое удивительное,
Лучше бы я этого не делала, потому как мне приснился не очень приятный сон, который был явно навеян кадрами из видео, присланного мне Вилкасом.
Якобы я сидела у себя в гостиной перед головизором и смотрела запись. На которой юная лина, практически подросток висела в воздухе, наподобие консоли с рекламой, что крепится между двумя столбами. А опорой ей служили… половые органы двух линов. Один из них находился у лины во рту, а второй… вот тут я сходу затруднялась ответить. Мне было немного не видно, а заставить повернуться линов таким образом, чтобы я могла лучше рассмотреть не могла.
— Да она же несовершеннолетняя, — в сердцах воскликнула, тыча пультом управления в экран головизора. Негодованию не было предела. — Как они могли допустить подобное? Это же противозаконно.
Меня обуяло желание навести справедливость и не допустить нарушение правил. Я на браслете связи набрала номер канала вещания, координаты которого присутствовали в сопроводительной информации.
— Алло. Это администрация си-би-пять? — задала вопрос, продолжая наблюдать за событиями разворачивающимися на экране.
В этот момент светловолосая лина с телом хрупкого ребенка отчаянно сосала, будто леденец на палочке, возбужденный мужской орган.
Да она же может подавиться. У нее же еще нежные связки в горле, а она заглатывает половой член по самые гланды. Так нельзя. Это запрещено Конвенцией о здоровье женщин детородного возраста. Перед глазами сразу же появились строчки пункта номер тридцать четыре.
— Да, — ответили мне. — Чем могу помочь? — проникновенно произнес мелодичный женский голос.
— Немедленно уберите из трансляции сцены с несовершеннолетними, — потребовала во сне.
— Простите, но у нас все актеры достигли половозрелого возраста, — запротестовали мне в ответ.
— Не может такого быть. Я вижу своими глазами, что девушку, почти ребенка, принуждают к половой связи с неподходящими ей по размеру мужчинами, — я старалась донести свои слова до собеседницы.
— Илина, простите, но вы в чем-то заблуждаетесь.
— Но она же давится. Я вижу. Это против правил, — я не могла смотреть, как бедняжка сплевывала слюну на возбужденную мужскую плоть.
— Илина, у нас несколько полос вещания. Скажите, о каком именно канале вы ведете речь?
Я продиктовала номер. Пока мы с незнакомой линой вели беседу по браслету связи, я продолжала наблюдать за действиями разворачивающимися на экране головизора.
Юную лину, практическу проткнутую с двух сторон, словно шомполами, мужскими членами перевернули животом вверх, положив на стол. Мужчины поменялись местами и теперь тот, кто проникал в рот лине пристраивал свой возбужденный орган к…