Три испытания мертвого бога
Шрифт:
Холодного презрения Финиста хватило еще ровно на один день. Герда сидела в гостиной в одиночестве и сосредоточенно повторяла все упражнения, которые могла выполнить самостоятельно, когда он ворвался в дом в ужасном расположении духа.
— Вижу, ты времени зря не теряешь, — заметил язвительным тоном.
Герда открыла глаза и нахмурилась. Он выглядел еще более пьяным, чем накануне.
— А тебе бы следовало меньше ходить по кабакам, — мрачно ответила она.
— Не притворяйся, что я тебе не безразличен, — процедил Финист сквозь зубы.
— Думай, что хочешь.
Герда
— Вот я и думаю, — не унимался оборотень. — Чем он лучше меня?
— Кто?
— Охотник твой ненаглядный.
— Причем здесь мастер Николя?
— Я видел, как вы вчера целовались.
— Мы не целовались. Ты нам помешал. Да и какая разница? Это совершенно тебя не касается! — неожиданно резко даже для самой себя выпалила Герда.
Финист зло сощурился и хорошенько встряхнул ее за плечи.
— Как это не касается? Разве не видишь, что ты мне не безразлична, даже… даже когда вот так пренебрегаешь мной и всем, что между нами было. Ну, послушай же ты меня! — он прижал ее к себе так крепко, что даже вздохнуть стало тяжело. — Он не любит тебя, а просто использует.
— Для чего?
— Не знаю. Я ощущаю это звериным чутьем.
— Ах звериным! — закатила глаза Герда, не выдержала и тоже начала язвить: — Ну, если звериным, то уж конечно. Что моя глупая бабья интуиция против твоего звериного чутья.
— Не смешно! — угрожающе прорычал Финист.
— Ты видишь, что я смеюсь? — на само деле было так тошно, что хотелось плакать. Оборотень смутился. — Ты обвиняешь невесть в чем человека, который единственный дал тебе шанс доказать, что ты чего-то стоишь. И даже когда ты пустил этот шанс псу под хвост, у него хватило великодушия дать еще один. Прости, но твое хваленое чутье мне не кажется достаточным, чтобы обвинять мастера Николя во лжи. У меня тоже есть чутье, и оно говорит, что он гораздо искренней тебя.
— На что ты намекаешь?! — Финист скрежетал зубами и с трудом цедил из себя слова, ярясь, как дворовый пес.
— Да разве здесь нужно на что-то намекать? Майли!
— Что?
— Я, конечно, очень наивна, но не настолько, чтобы не замечать, что творится под самым моим носом. Ты спишь в ее комнате.
Финист придвинулся так близко, что на лице ощущалось его обжигающее хмельное дыхание.
— Так это потому что ты свою закрываешь, — прошептал он над самым ухом.
Герда вздрогнула, чувствуя, что пути к отступлению отрезаны. Совсем как тогда, в охотничьем домике с Вальдемаром. Оборотень поднял ладонь, провел рукой по ее волосам и начал накручивать кончик прядки на палец. — Сделай ты хоть один шаг навстречу, никакой Майли и в помине бы не было. Всего один шаг.
Пальцем другой руки он очертил контур ее губ. Воспоминания накрыли лавиной, жуткие и удушливые. Почему-то сейчас было намного страшней, чем с Вальдемаром. Она ведь тот случай даже не осознала до конца. Просто заставила себя не думать, забыть, отгородиться.
Нужно прочитать мысли Финиста, убедиться, что у него нет дурных намерений. Но она даже себя толком не слышала.
— Пусти! — болезненно простонала Герда. По
— Что с тобой? — недоуменно моргнул оборотень. В следующий миг его бесцеремонно отдернули от нее за ворот рубахи и толкнули в сторону.
— Что здесь происходит? — осведомился Николя, смиряя Финиста ледяным взглядом. — Кажется, я просил обучить девушек, а не лезть им под юбки.
— Я не… — попытался оправдаться оборотень, но Герда его перебила.
— Ничего страшного. Мы просто немного повздорили. Но Финист извинится и все будет в порядке.
С появлением Николя паника исчезла, как будто ее и не было. Герда словно взглянула на всю ситуацию трезвым взглядом и поняла, что ей ничего не угрожало. Ведь это Финист. Принуждать кого-то к тому, чего тот не желает, не в его правилах. К тому же, он не раз осуждал тех, кто насильничает над слабыми. Успокоившись, Герда даже смогла прочитать его мысли:
«Я же действительно ее напугал. Должно быть, она вспомнила того урода из охотничьего домика. Какой же я болван! Ну почему рядом с ней так трудно держать себя в руках?»
— Извини, — понурившись, пробубнил Финист себе под нос.
— Я не расслышал, — прикрикнул на него Николя.
— Я сказал, извини меня, Герда, пожалуйста! — срывающимся голосом повторил оборотень.
Вдруг стало нестерпимо его жаль. Видно, что здесь ему очень плохо, как запертому в клетке дикому зверю. Вот он и ярится на всех подряд. Ушел бы, да не может, не хочет ее бросать одну, беспокоится, хоть и совершенно напрасно. Скорее бы экзамен — после него всем придется расстаться. У каждого будет свое назначение. Герда украдкой взглянула на Охотника. И она не увидит его больше никогда. Из горла против воли вышел сдавленный всхлип.
— Я прощаю тебя, — встряхнув головой, ответила она после затянувшейся паузы.
Финист смотрел на нее в упор, ожидая чего-то еще, но Герда молчала. Вместо нее заговорил Николя:
— Ты свободен, можешь идти.
Оборотень зло уставился на него, скрипнул зубами, даже открыл рот, чтобы ответить, но взглянув на Герду, ссутулил плечи и поплелся наверх.
«И все-таки я докажу, что он что-то скрывает», — была последняя мысль Финиста, которую Герда успела прочитать.
— Точно все в порядке? Выглядишь немного не в себе, — с беспокойством спросил Николя, когда они остались наедине.
— Просто дурные воспоминания, — пытаясь звучать непринужденно, ответила Герда, а потом, не зная зачем, добавила: — Финист снова ходит по кабакам. Это моя вина. Паршивый, должно быть, из меня ученик и друг.
Герда забралась на диван с ногами, подтянула к груди колени и обняла их.
— Он меня спас, а я наговорила ему гадостей, не поддержала в трудную минуту, даже заниматься не старалась.
Николя воздел глаза к потолку.
— Финист уже большой мальчик и сам решает, как расправляться с жизнью. Но если тебя это так волнует, то сомневаюсь, что его запой продлится долго. Скоро ему надоест себя жалеть, и он переключится на что-нибудь другое. Только боюсь, что новое его занятие будет не особо лучше предыдущего.