Три испытания мертвого бога

Гольшанская Светлана

— Хватит! — донесся снизу сварливый выкрик, перекрывший шум разбушевавшейся стихии.

Николя замер и опустил руки. Водопад расступился, и из открывшейся за ним пещеры выступил разъяренный нёкк. Черные глаза гневно посверкивали. Плечи укрывал ветхий плащ из бурых водорослей, совсем не прятавший наготу. По крайней мере, спереди.

— Что тебе опять нужно? — обреченно спросил он.

— Мельник Вагни сказал, это ты свел его с никсой девятнадцать лет назад, — не стал испытывать его терпение Николя.

— Знать не знаю никакого Вагни, — отмахнулся нёкк. — Если это все, я пошел. Дел по горло. Семейные хлопоты

очень приятные, но отнимают много времени.

Демон развернулся и зашагал обратно к водопаду. Николя достал из-за пазухи белую раковину и вытянул ее к солнцу.

— Что ж, придется ломать, — произнес он.

Нёкк громогласно возопил и бросился на него, но ударился о невидимую стену и снова распластался на земле, шипя от ненависти и бессилия.

— Пусти! Я все скажу, только раковину отдай, — сдался он и затих.

Николя нарочито медленно спрятал раковину за пазуху и кивнул:

— Хорошо. Только без фокусов.

Майли испуганно сжалась. Как только демону позволили подняться, он подскочил и оскалил акулью пасть.

— Ненавижу тебя, Охотник, — с жаром выпалил он, но подходить ближе не стал. — Ты создал здесь свой маленький мирок, установил правила и чувствуешь себя богом. Но ты и сам знаешь, что так не может продолжаться вечно. Прямо сейчас ты чувствуешь, как власть ускользает из твоих рук. Неприятель уже на пороге, стучится в двери. Ты слышишь его тяжелую поступь и знаешь, что будет дальше, но всеми силами закрываешься. Рвешь себя на части, только чтобы сделать вид, что ничего не понимаешь, что тебя это не касается. Но как бы ты не отгораживался, где бы ни прятался, он настигнет тебя и вырвет сердце. И когда все, что тебе дорого, будет втоптано в грязь и уничтожено, ты познаешь глубину моего отчаяния. Жаль только, тогда и мира этого не станет. Очень жаль, что Небесный повелитель возложил свой венец на голову слабака и труса, который даже собственную суть признать боится.

Жуть ползла по телу волнами, пеленала разум. Майли не поняла и половины из слов демона, но прекрасно видела, как они подействовали на Охотника. Он словно стал выше ростом, черты лица заострились, в глазах полыхала всепоглощающая ярость. Как будто его место занял кто-то другой, чуждый как людям, так и демонам. И этот кто-то был намного страшнее в своем потустороннем могуществе.

Нёкка оторвало от земли и понесло к Охотнику. Николя вытянул руку и сдавил его горло.

— Еще одно слово, и я сломаю тебе хребет! — процедил он сквозь зубы. Синева в его глазах стала настолько яркой, что было больно смотреть. — Эйтайни заступилась только за никсу.

— Но все же заступилась, — ухмыльнулся нёкк.

Его тело изменились. Отрастали густые черные волосы, фигура приобретала соблазнительные женские изгибы, ноги покрывались темно-зеленой змеиной кожей и расслаивались. Через мгновение на месте тщедушного мальчишки стояла красивая зрелая женщина с семью змеиными хвостами вместо ног. Понятно, чем она так привлекла мельника.

— Али не люба? — игриво сощурив выразительные темные глаза, она тряхнула высокой полной грудью. Николя изумленно вытаращился, но быстро взял себя в руки, крепче сжимая пальцы на горле демона.

— Может, так я тебе больше понравлюсь? — продолжала издеваться никса. Ее черты снова преобразились. Змеи превратились в ноги, фигура стала более тонкой и изящной, кожа бледной,

лицо овальным и плоским, глаза узкими и чуть раскосыми.

— Все еще не люба? — прощебетала она тонким мелодичным голоском. Николя поморщился, словно никса разбередила незаживающую рану.

— Ох, и сильно тебя Снежная сестра приморозила, — глумился демон. — Но было же что-то, что не смогла тронуть даже она? Что если…

Глаза Николя стали похожи на блюдца. Волосы никсы светлели и укорачивались, лицо вытягивалось и приобретало подозрительно знакомые черты.

— Только попробуй, тварь! — взбешенно взревел Николя. — Я разорву и тебя, и всю твою демонову семейку на части, и никакая ворожея меня не остановит.

Поняв, что хватанула лишнего, никса вернулась к изначальному облику полногрудой женщины и судорожно глотала ртом воздух. Николя по одному разжал пальцы и, отступив на шаг, стиснул голову руками. Губы шевелились, словно он говорил сам с собой, веки смежились. Грудь высоко поднялась от глубоко вздоха. Когда Николя вновь взглянул на никсу, то был уже самим собой, холодным и сдержанным.

— Не дразни смерч, — сказал он, пристально вглядываясь в черные глаза демона. — Насколько я вижу, про то, где искать никсу, можно больше не спрашивать. Объясни только одно, зачем тебе понадобилось соблазнять мельника.

Уголки губ никсы дернулись. Она смущенно отвернулась.

— Есть такое чувство — жалость. Людям оно неведомо. Как, впрочем, и тебе. Именно это я испытала к Вагни, когда увидела его в таверне. Думала, моя музыка облегчит его страдания. Но он не захотел музыки. Единственным его желанием было хотя бы изредка любоваться мной. Мной! Демоном со змеями вместо ног. Мое сердце не устояло. Ты еще помнишь, Охотник, для чего оно — сердце? Мы любили друг друга жаркими летними ночами, страстно, безумно, так, как бывает лишь раз в жизни. Но всему наступает конец. Когда в моем чреве зародилась новая жизнь, Вагни пришлось оставить. Его страдания разрывали мое сердце, но я не могла появиться перед ним, пока ребенок рос внутри меня. Только после родов я покинула свой дом за водопадом, чтобы хоть немного утешить его. Но нам помешала его жена.

— Ты убила ее, — укорил Охотник.

Никса печально склонила набок голову.

— Я избавила моего Вагни от обузы. Взамен я отдала ему самое дорогое, что у меня было — наше дитя. Я думала, среди людей ей будет легче, чем здесь, в одиночестве. Я думала, она вырастет и найдет любовь, с которой сможет завести собственных детей и жить душа в душу, как человек. Но таких, как мой Вагни, больше не нашлось. Никто не пожалел ее и не заступился, когда этот ублюдок издевался и насиловал ее. Никто не защитил, когда он напал и попытался убить ее дитя. Знаешь, что для матери значит ее дитя? Хотя что ты можешь знать — на тебе ведь печать мар.

Николя болезненно скривился. Майли испугалась, что он опять разозлится и начнет бушевать, но ничего не произошло. Едва заметно нахмурившись, Охотник ответил:

— Ее защитила ты. И с детьми, судя по тому, что в прошлый раз ты играла колыбельную, тоже все в порядке. Можно было не убивать лесоруба столь жестоким способом. Он и так был достаточно напуган.

— Я видела его гнилую душонку насквозь. Он похитил раковину моей дочери и не собирался ее отдавать. Как только испуг прошел, он бы принялся за старое.