Три изысканных детектива (сборник)
Шрифт:
1894-й — особый год. Современники не подозревают, что присутствуют при поворотном моменте Истории. По их ощущению, все происходит, как и в предшествующие годы с их радостями, несчастьями, смертями, открытиями и рождениями.
В тот год русский царь Александр III умирает в собственной постели, передав трон сыну Николаю II. Уходят из жизни глава Парнасской школы Леконт де Лилль, композитор Эмманюель Шабрие, писатель Роберт Льюис Стивенсон и художник Гюстав Кайбот. Последний завещает свою коллекцию полотен импрессионистов государству, что вызывает в обществе ожесточенные споры. Они продлятся до 1896 года, когда Консультативный комитет национальных музеев получит право
По инициативе барона де Кубертена собравшиеся в Сорбонне представители двенадцати стран принимают решение возродить Олимпийские игры.
В армии окончательно принимают на вооружение пушку калибром 75 мм.
Японцы воюют с китайцами, сюзеренами Кореи. В самой Корее находят золото, медь и уголь.
В Париже повсеместно внедряется канализация, начинается строительство моста Мирабо.
Ученик Пастера доктор Пьер-Эмиль Ру завершает создание вакцины от крупа — тяжелой формы дифтерии, поражающей маленьких детей. Удается снизить смертность с 63 % до 24 % и исключить проведение трахеотомии. «Острый скальпель больше не вонзится в горло обожаемого существа: один подкожный укол в бедро, даже не слишком болезненный, и через несколько мгновений мерзкие пленки рвутся, исчезают, воздух начинает проходить в горло, ребенок делает вдох, он спасен». [367]
367
«Пти журналь», 24 сентября 1894 года.
В киоски поступает первый номер «Автомобильного движения». Первый этап гонки «Париж — Руан» со скоростью 21 км/час выигрывает паровой автомобиль фирмы «Де Дион Бутон», «Пежо» занимает второе и третье места на машине с бензиновым двигателем. Паровой трамвай начинает регулярно курсировать по маршруту «Париж — Арпажон». В январе, на Велосипедном салоне в зале Ваграм, публика восхищается новейшим велосипедом «Валер», в котором «для движения используются одновременно руки и ноги». С весны до осени хорошо раскупаются велосипедные костюмы. Девушка из богатой семьи катается в корсаже, панталонах до щиколотки из крепированного синего шелка, каскетке из того же материала, гетрах, белых перчатках и кожаных сапогах. Мещаночка надевает шевиотовую юбку оранжевого цвета, черные чулки, белые перчатки и канотье, украшенное голубиными крылышками. Дама зрелого возраста предпочитает серо-бежевый пиджак, широкие темно-синие шевиотовые панталоны, черные шелковые чулки, английские лакированные туфли и белую тирольскую шляпу. Аристократка наряжается в корсаж, повязывает шейный платок в стиле Марии-Антуанетты, натягивает белые замшевые перчатки, пышные брюки, открывающие ноги в лиловых шелковых чулках и ботинках из русской кожи на шнуровке. Распутница не стесняется демонстрировать свои формы, ее не смущают нескромные взгляды: обтягивающее трико, болеро серо-стального цвета, пышные рукава, очень короткие черные сатиновые бриджи, жемчужно-серые чулки и лакированные лодочки.
Главный инженер Адмиралтейства сэр Эдвард Рид хочет проложить туннель под Ла-Маншем с помощью двух стальных труб и электрических локомотивов.
Клод Дебюсси заканчивает прелюдию «Послеполуденный отдых фавна». Дворжак пишет симфонию «Из Нового света», Габриель Форе — Первый ноктюрн, Густав Малер — Вторую симфонию. Меломаны присутствуют на представлениях «Фальстафа» и «Отелло» Верди и «Тайс» Жюля Массне. Антуан ставит в Свободном театре «Кукольный дом» Генрика Ибсена. Верлен избран «принцем поэтов».
Любители литературных новинок выбирают между «Мортиколь»
Моне пишет «Руанский собор», «Таможенник» Руссо — «Войну», Тулуз-Лотрек создает «Альбом Иветт Жильбер» с шестнадцатью литографиями; Вюйар — декорации для Натансона, а Мюша — афишу для пьесы Викторьена Сарду «Жисмонда», в которой блистает Сара Бернар. Роден лепит «Граждан Кале», органист, дирижер, педагог, музыкальный критик и публицист Венсан д’Энди основывает «Схола канторум». [368]
368
Школа канторов.
Пока разворачиваются эти события, на свет появляются будущие писатели, кинематографисты, фотографы, правители, актеры и ученые. Их зовут Джозеф фон Штернберг, Жан Ренуар, Луи-Фердинанд Селин, Дэшил Хэммет, Жак-Анри Лартиг, Эдуард VIII Английский, Мари Марке, Жан Ростан.
Процесс об абортах, описанный в этом романе, проходил в ноябре 1891 года. Дело слушалось в суде присяжных округа Сены. Пресса широко освещала ход заседаний. В газетах развернулась полемика: демографическое положение страны ухудшается, ежегодная рождаемость во Франции в два раза ниже, чем в Германии. Главными причинами такого положения дел называют проституцию — за честную работу женщинам слишком мало платят, что приводит у многочисленным случаям детоубийства и абортам. Аборты — это «проказа, разъедающая наше современное общество и ведущая к падению рождаемости», пишет на своих страницах «Ла Патри». В Париже аборты делают ежедневно, в провинции дело обстоит не лучше. Аборт — обычная практика не только в гражданском, но и в законном браке, и поражает все классы, но более всего — пролетариат. «Закон? Когда он обрушивается на тех, кто производит аборты, или на их сообщников, они чаще всего отделываются несколькими месяцами тюремного заключения. Вот вам и закон! Он неэффективен, а значит, необходимо действовать более жестко и сурово применять наказание».
Но «Ла Патри» в своей обличительной статье не упоминает о том, что женщинам, особенно представителям низших классов, закрыт доступ к образованию. Не пишет она ни о высокой смертности детей до пятимесячного возраста, ни о нищете, ни о низких зарплатах. И лишь журналистка Северин выступает от имени лишних людей: «Общеизвестно, что священный во время родов плод тут же становится ничтожной частичкой мыслящего, трудящегося, сознательного человечества! Досадно, когда девушка гибнет в нищете, старик умирает от голода, а юноша в расцвете лет лишается ног под колесами поезда или получает в живот осколок снаряда, но это присуще любой развитой цивилизации, подобные смерти неизбежны. Пагубно и достойно осуждения приближать час освященной смерти, укорачивать отмеренный свыше срок, убивать в материнской утробе девочку, покуда она сама не стала матерью, старика — до тех пор, пока он еще способен трудиться, юношу, который еще даже не начал работать! Поступать так — значит покушаться на кладовую войны, расхищать запас нищеты, обеспечивающий равновесие общественного процветания. Приходится признать, что сирые и убогие тоже имеют право на неповиновение, на отступничество, что они могут предпочесть страданию небытие…».