Три капитана
Шрифт:
И я в очередной раз с удовлетворением отметил, что решение об обязательном пробуждении всего экипажа после тестового сна было правильным. Услуги врача Виноградова понадобятся нам очень скоро.
Оставалось лишь кратко обсудить с Робертом некоторые детали предварительного осмотра Лааса. Хотя и без осмотра было ясно: побочные эффекты программы «Амфибия» уже дали о себе знать. И, возможно, не только в нашем экипаже.
Глава 11
Файлы надежды
Апрель, 2614 год
Афанасьевский
Планета Беллона, система Вольф 359
Это и впрямь оказался зонд. Старый, ржавый, дышащий тайной.
Такие аппараты во множестве входили в арсенал первых звездолетов и использовались как радиоуправляемые разведчики с неплохой автономностью. Они были способны обращаться по орбите сутками, лететь в атмосфере долгими часами, а при необходимости приводняться или приземляться на поверхность исследуемых планет.
Они проводили множество замеров, таращились в неизведанное любопытными телекамерами, заваливая материнский корабль петабайтами данных. Многие зонды уже никогда не возвращались на борт, а продолжали исследования в автономном режиме, время от времени принимая свежую информацию от центрального корабельного «Олимпика», который рассчитывал для них оптимальную программу исследований.
На трехмерной модели нашего зонда были отчетливо видны не только гофрированные ударом тугоплавкие листы обшивки, но также смятые аэродинамические поверхности и обломки панелей солнечных батарей. Размеры последних указывали на большой по тем временам ресурс автономности зонда, а значит — на способность удаляться от корабля на внушительные расстояния. Особенно в космосе, конечно.
Трудно сказать с какой высоты зонд сверзился тогда, в двадцать втором веке, и на какую глубину он ушел в грунт при ударе. Но сейчас над ним было семь метров льда и булыжников.
Точка падения зонда находилась в восьми километрах от зимовья. Близко! Случайность, или?..
Чтобы извлечь зонд из криолитового грунта, мог понадобиться не только мощный экскаватор, но и автоледоруб. Доставить их воздухом в район отметки 326 Афанасьевского кряжа, как значилось место зимовки на местной карте, значило вымаливать у «геостроевцев» транспортный «Перун», а то и летающий кран «Голиаф».
Поэтому Николай предложил связаться с военными, благо те на Беллоне все-таки имелись, хотя и в умеренных количествах. А где военные, пусть даже и в самых умеренных количествах, там инженерной техники — валом.
Что касается политеса и средств материального стимулирования, тут снова сработали РАНовские навыки Шадрина. К слову, наем техники обошелся нам всего лишь в треть суммы, выложенной за данные СР-сканирования с борта «Перуна». А поскольку в этот раз выпал мой черед становиться спонсором дня, экономии финансов было отдано большинство голосов нашего маленького, но дружного штаба оперативных действий.
Следующим утром, по первопутку белой целины, мы, сидя в кабине снегового грейдера МАЗ-78, отправились втроем к месту зимовки экипажа «Восхода».
Следом деловито гудел огромный ГЭК «Ботур» — гусеничный экскаваторный
Старший группы, капитан Нечаев, отлично знал местность, поэтому спустя три с половиной часа мы уже добрались до цели.
Разумеется, ничто вокруг не говорило, что четыре с лишним века назад здесь упала с неба железяка, напичканная под завязку всевозможной аппаратурой.
— Если на борту «Восхода» госкомиссия все аккуратно подмела, то здесь у нас еще есть шанс получить хоть какие-то свежие данные, — сказала Тайна.
— Ну и какие, например? — Меланхолично спросил Шадрин.
— Например о причинах гибели космонавтов-зимовщиков, — ответил я.
— Я имею в виду нечто большее, — твердо заявила Тайна. — Я верю, «Звезда» могла хоть раз да попасть в поле видимости зонда! И, значит, у нас есть шанс получить ее самые поздние по времени изображения. Возможно, прослушать запись каких-то радиопереговоров. Хочу верить, что это прольет свет на загадку исчезновения «Звезды».
Сказанное Тайной представилось мне в тот миг абсурдом. Но дальнейшее развитие событий показало, что Тайна была совершенно права. Правда, не всё было так просто, как на словах…
Земляные, а точнее снего-ледяные работы уже шли полным ходом.
Свое дело капитан Нечаев знал отменно, однако для начала выслушал доводы Шадрина, после чего сдержанно кивнул. Дело в том, что вчерашним вечером мы с Тайной переслали ему данные, полученные с «Перуна», и нечаевский геодезист подробнейшим образом проштудировал их.
— Старший лейтенант Фомин участвовал в разработке оловянных месторождений материкового шельфа в восточном полушарии Беллоны, — кратко охарактеризовал своего офицера капитан. И по тому, с каким уважением глянул на застенчивого долговязого геодезиста Шадрин, мы с Тайной поняли: это вполне исчерпывающая характеристика матерого профессионала.
Определив по карте минимальный треугольник ошибок, военные пустили в ход экскаватор. Трудились алмазные буры, острые зубья массивного ковша с лязгом кромсали ледяные глыбы, выворачивали стылые валуны, и вокруг вершин треугольника быстро росли груды смерзшегося серого грунта.
Я, конечно, не ожидал, что зонд предстанет перед нами в виде эффектного серебристого наконечника стрелы, горделиво выглядывающего из ледового монолита как топаз из горной породы. Но что его так расплющит, не мог и предположить…
— Как Бог черепаху, костец ее побери, — тихо выругался Шадрин, наблюдая за тем, как экскаватор вынимает зонд, почти разорванный пополам.
Но удача и на сей раз нам улыбнулась. Имя удачи было — новейшие технологии.
Информация хранилась в файлах компьютеразонда ( компьютерназывался «Квант») и в стальной ракушке его «черного ящика».