Три капитана
Шрифт:
Меня же на этом витке нашего с Тайной расследования бесило другое. После завершения работы госкомиссии в 2170 году гриф секретности с этой истории вроде бы сняли. И будто бы даже опубликовали результаты плюс тщательно отмеренную выжимку данных, полученных Х-звездолетом «Афанасий Никитин»…
Ну и где же они, все эти публикации?!
В лучшем случае сведения на уровне «Первого века межзвездных сообщений», уже прочно занявшего место под моей крохотной командировочной подушкой с набивкой из гречневой шелухи. Такая же шелуха, по сути, или полуправда.
А вот СР-сканирование вокруг зимовья сулило нам возможность
Как я и подозревал, всеми СР-сканерами на Беллоне оперировал «Геострой».
Да, «Геострой» — государственная контора с крайне амбициозными целями. И что-либо сдать в аренду частному лицу — скажем, вертолет с СР-сканером — она официально не может. Однако, Шадрин, представляя на Беллоне Российскую Академию Наук, вполне мог заказать «Геострою» те или иные платные информационные услуги. А проще говоря: данные СР-сканирования с борта тех самых «Перунов», которых мы видели в окрестностях зимовья.
Спин-резонансный сканер… О, друзья мои, это самый настоящий волшебный кристалл, способный просвечивать ледяные поля и снежные холмы Беллоны насквозь!
СР-сканер — громоздкое и тяжелое устройство, которое чаще всего монтируют в транспортных отсеках больших флуггеров. Однако годятся и самые крупные из вертолетов, грузоподъемность которых позволяет взять не только сам сканер, но и весьма мощную ВСУ — вспомогательную силовую установку — для его питания.
«Перун» — тяжелый вертолет со сканером на борту — как нельзя лучше подходил и для поиска различных полезных ископаемых, и для картографирования геологических горизонтов. Когда-то я летал на подобном с геологами и кибернетиками, обслуживающими СР-сканер «Донец-200», над Якутией.
Геологи рассказывали, что в режиме тщательного сканирования «Донец» способен обнаруживать даже небольшие, около метра длиной, объекты. При мне они засекли в мерзлотном грунте под Нюрбой древнюю «кочергу» — остаток рудной жилы на глубине в семьдесят шесть метров. А так, в принципе, СР-сканер «Донец» вполне сносно видит в глубину на три сотни метров.
(У огромных военфлотских СР-сканеров характеристики куда более внушительные, но цена у них вообще запредельная, да и условия эксплуатации своеобразные; они потребляют такую прорву энергии, какую можно получить только на борту огромной «Андромеды», а лучше — полноценного звездолета.)
Беллона вообще мне здорово напомнила Якутию. Если в России криолитозона — многолетняя мерзлота — охватывает порядка 11 млн. кв. км, что превышает половину всей территории страны, то из них три миллиона с хвостиком приходятся на Якутию, занимая ее полностью. На Беллоне, ясное дело, то же самое.
Так что, будь моя воля, звали бы сейчас этот, с позволения сказать, «теплый Марс» Якутией-2, Астро-Нюрбой или Новым Тойбохоем. Самое место для обитания Superhomo cosmonauticus!..
Это меня и озадачивало. Получалось, что максимально адаптированные к низким температурам и другим вызовам внешней среды космонавты не выдержали пусть и суровой, но вполне штатной зимовки на планете, где сегодня трое сыновей Николая Шадрина без шапок и рукавиц гоняют по двору, на снегу футбольный мяч?
Нет, никак не укладывалось это в голове! Отчего
Не останавливаясь на достигнутом, высказал я свои сомнения и Шадрину.
— Давнее дело, — отмахнулся наш проводник. — И темное к тому ж.
Больше он не прибавил ни слова, а я решил до поры до времени его больше не расспрашивать. Тайна с самого начала предупредила: у Николая кто-то из предков погиб тут, в числе «восходовцев».
Так что угодил я в клуб! Клуб потомков Superhomo. Одна из каковых Superhomo мои мысли читает как открытую книгу, другой снежных чудовищ бьет с борта вертолета острогой…
А мы? Ничем мы не блещем, максимум — голой задницей, да и то в перспективе, если я не сумею устоять перед Тайниным обаянием и сдуру начну финансировать ее безумные идеи. Если, конечно, завтрашнее СР-сканирование даст какие-то осязаемые результаты…
На борт «Перуна» нас, само собой, пригласить не удосужились, да в том и не было нужды.
За свой гонорар, полученный, заметим, по официальному каналу — Шадрин внес деньги Тайны в кассу «Геостроя» — расчет СР-сканера обязался предоставить нам подробнейшие распечатки результатов в виде многостраничной топографической карты с таблицами машинной расшифровки. Отдельным приложением обещали выдать трехмерные модели объектов из числа наиболее перспективных по ориентировке Тайны.
Теперь оставалось одно — ждать.
Весь следующий день мы провели в томительном безделье.
Тайна с рассеянным видом разбирала свой архив, из которого и мне выделила малую толику файлов, для общего развития.
Они включали в себя промежуточные отчеты госкомиссии за 2168–2169 годы с пространными выкладками и весьма туманными выводами.
Теперь я своими глазами смог увидеть вердикт «Переохлаждение», вынесенный прозекторами.
В целом же, за всей этой печальной бухгалтерией отчетливо просматривалось стремление неизвестных мне чиновников как можно скорее завершить расследование, чтобы впоследствии успешно предать его забвению.
Периодически Тайна связывалась с «Перуном». Вертолет вел поиск и, судя по бесстрастному выражению лица моей спутницы, пока без особых сюрпризов. Зато меня судьба порадовала пусть и маленьким, но открытием из разряда неожиданных.
В числе погибших на зимовье космонавтов я обнаружил знакомую фамилию. Филипп Смагин, инженер систем жизнеобеспечения «Восхода».
Я и прежде неоднократно прочитывал ее в протоколе осмотра зимовья. Но как-то не обращал внимания, взгляд не цеплялся. А тут меня вдруг осенило: да это же однофамилец того самого Алексея Смагина, знаменитого фельдъкурьера, личную флэшку которого я всегда хранил как реликвию эпохи Раннего Освоения!
Тайну мое открытие не то что не удивило — она посмотрела на меня как на идиота.
— Чудак человек, а разве ты не знаешь, что Смагины и Шадрины — родня? Николай показывал мне их родовое древо аж с девятнадцатого века. Раньше просто документов не сохранилось, одни фамильные предания. Между прочим…
Тайна понизила голос, что на ее языке означало: внимание, сведения особой важности!
— Тот самый Алексей Смагин, из двадцать второго века, был первым рыцарем моего ордена, — без тени улыбки прошептала она. — Ордена «Звезды» и «Восхода».