Три карата в одни руки (сборник фельетонов)
Шрифт:
Но практика, она, знаете, как автомобильный свет. Она бывает ближняя и дальняя. Снимая шляпу перед ближней, я должен немедленно раскрыть один секретец: проектировщики «Гипродрева» подметали фабрику давно, два года назад, в сентябре. И тогда же товарищи из Ждановского района с гордостью признали организацию шефского подметания своей творческой инициативой.
Горе тому, кто осмелится поднять руку на творческую инициативу! Позор посягнувшим на бескорыстный шефский порыв!
Но вот проходит два года, и в центральной печати появляется жалящая заметка. О том, что предприятия Братского лесопромышленного комплекса сорвали поставку пиломатериалов для мебельных фабрик, из-за
А делали, кстати, эту документацию давно, точнее — в том самом сентябре. Как раз тогда, когда главный инженер проекта для Братского комплекса подметал двор гардинно-кружевной фабрики. Вместе со своими подчиненными, потому что мусора было много. И вместе с начальником, потому что во главе дипломированных подметальщиков выступал главный инженер института.
…Недолеченный радикулит не исчезнет сам собою, как детские веснушки. Он все равно проявится, но лишь в замедленном варианте. А сквозняк местничества двухлетней выдержки и сегодня надувает досрочные гардины в комнате, где маловато запланированной мебели.
Да, очень приятно и легко бороться с местничеством, когда этих… Ну, которые его производят… Или вытворяют… В общем, внедряют… Так вот, когда их нету даже в словаре Ожегова. И вне словаря — тоже?..
Вынесем улыбку за скобки
Канцелярский детектив
Есть такое мнение, будто жизнь в канцеляриях скучна, уныла. Будто нет в ней захватывающей интриги: не звенят шпаги, не гремят мушкеты и некуда, а главное, незачем скакать на потной лошадиной спине. А если неистощимая выдумщица-жизнь и подкинет чиновнику какой-нибудь залихватский сюжет, то все запутанные линии спрямляются прямо с порога канцелярии.
Читатель! Пожалуйста, не облокачивайтесь беспечно на перила расхожих истин. И если вы вдруг услышите: есть такое мнение, то знайте, что есть мнение и другое…
Солнечным весенним днем во двор одного из домов села Чернышовка вошли четыре человека в милицейской форме. Двое обошли участок, третий заглянул в окно, а четвертый стал у дверей.
— Есть? — спросил четвертый, который стоял у дверей.
— Кажется, есть, — ответил третий от окна.
Который у дверей поправил фуражку и решительно постучал. На стук выглянул пожилой мужчина, отчетливо побледневший при виде столь представительного коллектива в форме.
— Попрошу предъявить документы, — предложил стучавший, поздоровавшись и взяв под козырек. Выяснив из документов, что он имеет дело с хозяином, пенсионером Иваном Саввичем Беловым, тот, что у дверей, вопросительно посмотрел на того, что у окна, поймал его одобрительный кивок и сказал:
— Приглашаем вас, Иван Саввич, быть понятым при производстве обыска у вашего соседа гражданина Лиса Фэ Пэ.
Белов взмолился. Он ссылался на свои преклонные годы, нелюбовь к соседу, неопытность в юриспруденции. Но все было напрасным. Оба официально ответили, что Белов и только Белов должен быть понятым. Во-первых, потому, что это его гражданский долг,
Убежденный обоими этими аргументами, а еще больше тем, что он войдет на усадьбу соседа в качестве представителя власти, пенсионер неохотно согласился. В сопровождении четырех авторитетных блюстителей порядка Иван Саввич прошел на соседское подворье, неловко поздоровался с Лисом, вышедшим навстречу нежданным гостям, — и вдруг что-то очень твердое и большое ослепительно больно ударило его по лицу.
— Ой! — воскликнул пенсионер и тут же с изумлением обнаружил, что навстречу ему летит второй точно такой же предмет и что предмет этот является не чем иным, как кулаком соседа Лиса.
Воспользуемся этой секундной паузой между двумя ударами, чтобы ввести читателей в курс дела. Дело в том, что Иван Лис, сын хозяина усадьбы и тоже, как отец, шофер, повадился на соседнюю станцию раскурочивать перевозимые на открытых платформах «Жигули». Как выяснил впоследствии суд под председательством народного судьи С. Шиндяка, папаша Лис, несмотря на свою прошлую судимость, оказался наивен и слеп в отношении нехороших действий отпрыска. Ну, то есть жил в полном неведении. Тем не менее при первом взгляде на милиционеров каким-то шестым чувством папаша догадался, что в самые ближайшие часы они извлекут из тайников два новых жигулевских сиденья, шесть фар, три воздухоочистителя с карбюраторами, пять распредвалов, два лобовых стекла и множество прочих запасных, так сказать, частей. Более того, старший Лис молниеносно вычислил, что именно Иван Саввич навел на его след железнодорожную милицию и столь же молниеносно учинил расправу. Предлагаем читателям самим поразмыслить насколько наивен и слеп был Лис-отец. Но поразмыслить не сейчас, а на досуге, поскольку второй кулак Лиса уже летит по направлению к цели, и следовательно, времени у нас в обрез.
Как только цель вторично была достигнута, милиционеры бросились к распоясавшемуся подозреваемому и не без труда оттащили его от плачущего понятого.
— Вы не правы! — убежденно сказал Лису офицер Олейников.
— Абсолютно не правы! — подтвердил офицер Заховаи. — Если вы немедленно не осознаете свою ошибку, возможны неприятности.
Лис подумал и признал, что малость погорячился. Его отпустили. А дальше все шло тихо. Усадив в «скорую» совершенно не пригодного теперь для исполнения гражданского долга пенсионера, работники линейного отдела внутренних дел приступили к обыску, который дал уже известные нам результаты.
Ну, а теперь, полагаю, самое время приступить к началу детектива. «То есть как?! — воскликнет читатель, взращенный на захватывающей многосерийности. — А разве обыск, нападение, расхитительство — это еще не детектив?»
Уверяю вас, нет! Какие уж тут тайны, что тут распутывать? Дело было, напомню, ярким солнечным днем, на глазах у четырех авторитетных блюстителей, мотивы обеих сторон были предельно ясны и не поддавались противоречивым толкованиям, поскольку открытое нападение на понятого, ставшего, пусть временно, представителем власти, уж никак не могло пройти по разряду милой соседской свары.
Короче, криминальная часть никаких секретов не содержала. Что же касается нашего детектива, то он целиком и полностью проходил по канцелярской части. И начался три дня спустя, когда Иван Саввич, запасшись справкой о телесных повреждениях и памятуя совет искусивших его милиционеров, отправился в народный суд.
Уже первая встреча с судьей С. Шиндяком произвела на потерпевшего неизгладимое впечатление. Тот оказался убежденным сторонником той мудрости, что худой мир лучше доброй ссоры.