Три карты на стол
Шрифт:
– . Ну да, – он сдвинул брови, взял консервированную вишенку, обмакнул во взбитые сливки. Неторопливо, смакуя, прожевал.
– Ты меня дразнишь?
– я отложила нaдкушенное пирожное.
– Да, - признался он честно.
– Тебе не нравится, сладкая? Может, попробуешь мое?
Я отвела взгляд. Жарко здесь,душно.
Рук вздохнул. Потянулся через стол, поднял мое лицо за подбородок.
– Не закрывайся от меня. Я не сделаю тебе ничего плохого. Веришь?
– Верю.
И ведь правда поверила,идиотка!
Долгий взгляд глаза в глаза. Потом Рук скользнул ладонью по моей щеке, заправил выбившуюся из прически прядь и сказал глухо:
– Я очень жду ночи, сладкая. Я тоже. Жду и... боюсь.
Нельзя мне терять голову, никак нельзя. А к тому идет.
– Не смотри на меня так, – попросил он.
– Иначе я плюну на Донована и увезу тебя отсюда прямо сейчас.
– Тогда Донован может выкрутиться, - напомнила я.
Рук поднял брови.
– Думаешь, я сам не знаю? Давай поговорим о другом, ладно? Он потер шею, отвернулся. И
сказал совсем другим,деловитым, тоном:
– Татуировка свежая. Его подлатали, это заметно, но наскоро. Краснота и припухлость ещё видны.
– Постой, - я посмотрела на него недоверчиво.
– Хочешь сказать, его лечил блондин?
– Что тебя удивляет?
– ук рассеянно колупнул бочок пирожного. Проглотил ложку,
другую… и распробовал. – Мы ведь знали, что гадалка кому-то помогает.
– Но, - это по–прежнему не умещалось у меня в голове, - блондину-то это зачем?
– Блондину или блондинке, – поправил он скрупулезно.
– Хотя в голове не укладывается, что тут наши замешаны. Очень уж «горячие» разговоры.
Я прикусила палец, что бы не сболтнуть лишнего. Значит, в той записи такое, что всем блондинам в случае чего не поздоровится. Гангстерские разборки или планы подпольной войны с брюнeтами?
Скорее «или». Светловолосые не смирились с поражением, хотя у них нет единства в методах борьбы. Часть ратует за бомбы и подрывную деятельность,часть за аккуратный подкуп политиков и постепенное изменение законов - с помощью денег мафии, само собой.
– Думаешь, блондин-предатель? Работает на брюнетов?
– выдавила я.
Вконце концов, что тут небывалого? Я и сама не без греха. Рук даже ложку отложил.
Нахмурился.
– Да вариантов масса. Может у них договор. Или блондин этот понятия не имеет,кого и зачем лечил. Или он дoлжник Донована. Или… Может, он просто влюбился в рыжую, а она попросила об услуге? Чего только не бывает!
Ямашинально доела пирожное, не чувствуя вкуса. Да. Чего только не бывает.
– Слушай, если Доновану эту метку поставили только сейчас,то список он нам дал правильный?
– Скорее всего, - ук соскреб со стенок креманки остатки десерта.
– Хотя чую я тут какойто подвох.
Ятолько вздохнула. Кстати!
– ты уверен, что Донован нас не отравил? С него бы сталось!
–
–
Донован ведь не сам готовил, из кабинета он тоже не выходил, распоряжался при нас. К тому же блондинов так просто не отравишь, почуем. Так что ешь спокойно.
И подал пример, нагребая на тарелку сразу пяток разных пирожных. Такими темпами он растолстеет похлеще Пoриджа! Хотя мне-то какое дело? К тому времени меня здесь не будет.
– Кстати, - вспомнила я, - почему ты не стал его дожимать насчет перестрелки?
– Он не врал, - Рук хмурился.
– Это не он нанял тех людей. Похоже, его подставили. Может,
настучал кому-то, но лично не участвовал.
Странная уверенность. Но спорить я не стала. Выходит, Донован тут е донес кому надо,
что мы разнюхивали насчет рыжей. А тот тип быстренько снарядил за нами убийц и заодно позаботился, что бы Дoнован не сболтнул лишнего? Хм, логично,только…
– Тогда почему Донована не убили? Зачем городить огород с клятвой? И подставлять его?
Рук только плечом дернул.
– У нас пока маловато фактов. Разберемся. Кстати, погадаешь?
Он вынул из кармана новенькую, еще нераспечатанную колоду.
– Позже, – пообещала я, - дома.
Гангстер прищурился, улыбнулся чуть заметно.
– Ка скажешь. Дома так дома.
Ивзял с блюда очередной эклер, густо присыпанный ореховой крошкой.
– А ты не лопнешь?
– не выдерала я.
Рук поднял брови. Хмыкнул, похлопал по лежащему на стoле оружию.
– В моей жизни, Меган, слишком много крови, грязи и трупов. Надо хоть иногда делать перерыв.
– На сладости?
– Хотя бы, - и преспокойно отправил пирожное в рот.
– Тогда почему не каждый день?
– Вот тогда это была бы просто еда.
Иведь не поспоришь!
Явзяла колоду, распечатала. Запах типографской краски, приятная гладкoсть картона…
Гадалка без карт - как выключенный светильник.
– Научи меня жульничать, - попросила я, привычно тасуя колоду.
Рук чуть пирожным не подавился.
– Зачем? Хочешь мухлевать, когда гадаешь?
– Не шути так, - попросила я без улыбки.
– Нам нельзя врать.
– Почему? – заинтересовался он.
Перед глазами вcплыла Хелен - та, какой она стала после. Бурые давно немытые лохмы,
слепые глаза, беспрестанно шевелящиеся губы. Мы не были подругами, но я знала ее как сильную гадалку и на редкость здравомыслящую женщину… Пока она не заблудилась в своих видениях.
– У нас говорят, что дар мстит. Солжешь - тронешься рассудком.
– Страшилки, – хмыкнул Рук.
– Может,и так, – пожала плечами я. Переубеждать не тянуло.