Три кольца
Шрифт:
— И подо что же вы их маскировать будете?
— Под мародёрский «самопал».
— Ваня, — попросил я Тушканчика, когда багаж был загружен и пассажиры заняли свои места, — как на улицу выедем, поворачивай направо. В полукилометре будет здание школы, там притормози. Там, вроде во дворе какие-то машины сгнившие стояли… Понял?
— Конечно.
— Вы, Илья… — обратился ко мне старлей, но я перебил:
— Можно на ты, и, лучше по позывному! Хорошо?
— Да. Так как вы, то есть ты, собираешься нас маскировать?
— Сам пока не знаю, поскольку
— А почему?
— Ты, старлей, извини, я вашей специфики не знаю… Но сам посуди, если бы тебе донесли, что видели колонну из трёх машин неизвестной конструкции, как бы себя повёл? А если бы вдобавок сообщили что машины новые?
— Так у вас тоже не колымаги ржавые, — буркнул Малченко.
— Верно, но их недалеко делают и они, хоть и редкие, но на дороге встречаются. И даже больше скажу — «тигры» наши недобрых людей своим видом отпугивают.
— Ну да, все такие страшные-страшные, — хмыкнул у меня за спиной прапорщик Бубён.
— Ты, Коля, не хихикал бы! — одёрнул его старший по званию. — Вполне возможно, у людей тут своя специфика! — «отзеркалил» мой заход старлей.
— Ой, Володя, я тебя умоляю! — снова хохотнул этот «живчик». — Какая, к хренам, специфика? Как везде — кто сильнее, тот и прав!
— И много ты слабых на «тиграх» видел? — задал я наводящий вопрос, полуобернувшись к говорливому прапору. — А сколько он стоит, знаешь? А кто у вас на них ездит, не ответишь? Ну и напоследок — что ж вы в дальний путь на таратайках ваших поехали, а не на «газах»? Места тут, — я сделал широкий жест — всяко больше, чем в ваших «Донах».
— Э, Следопыт, ты что так рассердился? — всплеснул руками Бубён, хотя вопросы я задавал тоном ровным, можно даже сказать — скучающим.
«Вполне возможно, что этот «мелкий» у наших гостей работает своеобразной наживкой, подобно тому, как многие встречавшиеся мне банды первым подсылали к противнику пацанёнка какого-нибудь. И всерьёз никто не воспринимает и моральное право «вступиться за слабого», если что, появится. "
— Глупых людей не люблю, — «слегка» обострил я ситуацию, отчего Тушканчик даже сдавленно «хрюкнул», сдерживая смешок. — У нас они почти все вымерли, но всё равно — не люблю. — и я подмигнул.
— Не понял, ты что, с бубён решил зайти? — прищурившись, спросил южанин.
«Теперь понятно, откуда у тебя такая кличка! Ну, с картами и мы знакомы…» — но ответить я не успел, поскольку Малченко решительно прервал нашу пикировку:
— Колян! Уймись, я сказал!
Видно, что-то в тоне офицера подсказало прапорщику, что палку он таки перегнул, а потому, пожав плечами, Бубён изобразил на лице раскаяние. Впрочем, на мой взгляд, не сильно искреннее.
— Вы, Илья, на этого балабола не обижайтесь, он всегда со всем несогласный. А идею вашу про отпугивание я понял, можете в подробности не углубляться. И, похоже, что мы приехали.
Завьялов, помня о моей просьбе, начал тормозить, и вскоре машина остановилась у невысокого бетонного забора, за которым сквозь кроны деревьев виднелось красное кирпичное здание школы. На обочине стояли остовы нескольких легковушек, а прямо
Выдернув из крепления микрофон рации я скомандовал:
— Синица-Два всем. Пять минут на заготовки. Периметр — пятьдесят метров.
Тотчас же одна из машин гостей обогнала нас и, проскочив немного вперёд встала поперёк улицы, а сидевшие в ней бойцы взяли оружие на изготовку.
— Ваня и ты, старлей — со мной. Вы, — обратился я к двум южанам, — сторожите.
Предупреждать старого соратника, чтобы он взял с собой инструменты мне даже в голову не пришло, пластиковый ящик с ними как будто сам появился в его руке, стоило нам «спешиться».
Самая ближняя к нам машина оказалась древним-предревним «сорок первым» «москвичом», какие перестали выпускать лет за десять до моего рождения. Брать тут было нечего — кузов проржавел настолько, что о марке машины я догадался только заглянув в салон и увидев надпись в центре руля.
«Выглядит так, как будто её бросили ещё до наступления Тьмы — всё в труху сгнило. Хотя…» — и я несильно пнул передний бампер. Изржавленые крепления не выдержали, и пластиковая деталь упала на землю.
— Вот, на морду какой-нибудь из ваших прикрутить проволокой. Верно, Малченко? — спросил я старшего лейтенанта.
— Да, по ширине подойдёт. Только выглядеть будет по-дурацки… Хотя… Нам ведь того и надо, верно?
Я молча кивнул и перешёл к следующей машине, хондовскому «паркетному» джипу [100] . «Си-ар-вишку» явно курочили уже после БП, причём делали это вдумчиво и люди, явно разбирающиеся в вопросе, так что взять с неё оказалось совершенно нечего.
100
Модель Honda CR-V.
Так, переходя от одной развалюхи, к другой, мы набрали необходимые нам для маскировки детали.
Один «Дон» нарядили в пластиковые бампера от «москвича» и полусгоревшего «мерседеса», прикрутив их по месту проволокой. Второму внедорожнику водрузили на крышу выдранные «с мясом» из автобуса диваны. А третий оставили как есть. Полковник Удовиченко несколько секунд разглядывал результат совместных усилий, а потом подвёл итог:
— Получилось. Это табор какой-то, а не войсковая колонна.
Вечерело, а ночью кататься по Городу — занятие для утончённых любителей суицида. Дело даже не в том, что кто-то напасть может, просто за прошедшие после ядерного удара десятилетия многое, построенное предками если не развалилось совсем, то изрядно обветшало и влететь в темноте в какую-нибудь передрягу проще простого. Мне до сих пор иногда снился в страшных снах тот случай с Очкариком, когда под его машиной провалился целый пласт асфальта и «Нива» ухнула метров на семь или восемь вниз, на станцию метро. Слава богу, окраинную, неглубокого залегания. К тому же ребятам повезло и машина не перевернулась, да и приземлилась она на крышу вагона метро, серьёзно смягчившего удар, но, тем не менее, сам Очкарик сломал обе ноги, а Пьяный Хорёк, парень из его экипажа — позвоночник.