Три короба правды, или Дочь уксусника
Шрифт:
— Ты бы, Густав Карлович, сказал управляющему, чтобы электротехнического мастера вызвал. А то неловко перед жильцами: третий день света при входе нету.
— Я ходил, — ответил швейцар. — Говорит, денег в конторе нет. Вот, дал лампу, — щвейцар показал на картонную коробку, лежавшую на полу. — «Ввинти, говорит, сам».
— Ну так возьми стремянку да ввинти.
— Я и читаю, как это делается, — с достоинством сказал немец.
— Ну, читай, читай, — покачал головой дворник. — Видать, вечером
Выше первого этажа свет, к счастью, был. Площадки были отгорожены от лестницы прозрачной стеной с дверью — на третьем этаже из толстого бемского стекла, а на втором и на четвертом — из обычного зеленоватого оконного. У квартиры бразильского посланника стояли шикарные пальмы и драцены в кадках, а в других этажах топорщилась за стеклом плебейская аспидистра в горшках. На последних двух лестничных маршах изменился и ковер — ступени были покрыты зашарканными кусками, отлежавшими свой срок внизу. На верхней площадке между двумя аспидистрами в деревянных ящиках действительно стояла настоящая дощатая конура, а перед ней пустая глиняная миска. Из конуры показался собачий нос и принюхался.
Открыв стеклянную дверь, Артемий Иванович вошел, наклонился к носу и дотронулся до него грязным пальцем.
— Влажный, значит — здоровый. А я хотел ему хлебушка дать. Теперь не дам.
— Строг, но справедлив, — отметил поляк.
— И правильно, — согласился дворник, запихивая валенком нос обратно в конуру. — И так уж гадить горазд.
Внезапно, без звука поворачиваемого ключа или грохота крюка, распахнулась квартирная дверь, и на площадку выскочил невысокий человек с большой головой и огромной русой бородой.
— Что вы тут делаете?! — взвизгнул он.
— Пса инспектируем, — с угрозой ответил поляк.
— По какому праву?! Мне разрешено домовладельцем!
— Мы из Санитарной комиссии, — поляк сунул под нос академику пропахшую карболкой бумагу, свидетельствовавшую о занятиях ее владельца дезинфекторством. — Нам домовладельцы — не указ.
— Собаку на живодерню, а вас сейчас в дезинфекторскую при части, — сказал Артемий Иванович. — А квартиру окурить серой. Немедленно.
— Что??
— Собака пана академика, — вмешался поляк, — является носителем холерных вибрионов, и как таковая подлежит уничтожению. Самого пана академика также надлежит подвергнуть карантину при части, о чем и говорил мой помощник.
— Невежество! Да что вы понимаете в бактериологии!
— А нам и не надобно понимать, — заявил Артемий Иванович. — Ну что, оформлять все акты? Дворник, сходи за понятыми.
— Какое вопиющее безобразие! Я буду жаловаться! Как ваша фамилия?
— Вот, — поляк подал академику открытый лист. — Удовлетворен ли пан Кобелевский?
— Более чем, — предательская дрожь в
— Приятно иметь дело с образованными людьми, — сказал Фаберовский, не сдержав ухмылки, а Артемий Иванович топнул ножкой и приказал:
— Несите сюда два стула да ломберный столик и убирайтесь. В ближайшие две недели на улицу выходить только через черную лестницу!
Дверь захлопнулась, щелкнул замок, грохнул накидываемый крюк, захлопнулась вторая дверь, и все стихло, только явившаяся в мгновение ока мебель неприкаянно стояла рядом с конурой.
— Хорошее местечко для наблюдения, — подвел итог поляк, усаживаясь на один из стульев. — Если посыльный будет задержан для получения ответа, мы успеем спуститься вниз и перехватить его у подъезда, чтобы уже вести дальше. А ты, Савва Ерофеич, будешь нам самовар приносить.
— Эх, и заживем генералами! — сказал Артемий Иванович, доставая папироску из портсигара.
Закурить он не успел — внизу раздался услужливый бас швейцара, звякнули шпоры и кто-то стал подниматься по лестнице.
— Тс-с-с! — сказал поляк.
Дворник проворно спрятался за собачью будку. Пес в будке глухо заворчал.
— Уж не к профессору ли? — шепотом спросил Артемий Иванович.
— Не думаю, — так же шепотом ответил Фаберовский. — Офицер какой-то, судя по звону шпор.
Офицер поднялся до третьего этажа и позвонил в дверь поверенного в делах. Оба агента застыли, превратившись в четыре всеслышащих уха.
— Ах, это вы, капитан! — сказал человек, открывший дверь. — Министр не принимает сегодня.
— Скажите послу, что я привез письмо с согласием, которого он так дожидается.
— Ждите меня здесь.
Человек, открывавший дверь, ушел докладывать, и некоторое время Артемий Иванович и поляк слышали только шаги офицера по каменному полу и позвякивание его шпор. Наконец, капитана пригласили войти и дверь за ним закрылась.
— Наверное, переводчик открывал, — сказал на ухо поляку Артемий Иванович.
— Хотел бы я знать, что это за капитан, — прошептал тот. — Уж не он ли бразильцу корреспонденцию носит, о которой говорил Дурново? Надо бы за ним проследить.
— Подождем, пока выйдет. Может, он час у бразильца просидит. А если сядет на извозчика, то мы можем лихача у «Медведя» взять, он тогда от нас никуда не уйдет.
Дворник вылез из-за будки и, пообещав вернуться через час, отправился вниз, чтобы принести швейцару стремянку. Однако капитан пробыл у посла не больше получаса. В замке повернулся ключ, капитан вышел на лестницу и степенно пошел вниз.
— Как только он спустится до швейцара — бросаемся за ним! — шепнул поляк.
Внезапно дверь бразильца опять открылась и из нее выскочил переводчик.