Три кварка (из 2012 в 1982)

Тимофеев Владимир

То есть, с одной стороны, нынешняя молодежь вовсе не собиралась топтаться на месте. Плох тот солдат, который не хочет стать генералом. Смешон юный исследователь, не мечтающий получить Нобелевскую премию или, на худой конец, выбиться в маститые академики. Но, с другой… С другой стороны, никто не пытался ломать устои, рушить собственный дом и рвать в клочья опостылевшую обыденность бытия. Врали, выходит, безбожно врали наши доморощенные провидцы-разоблачители насчет того, что советское общество просто устало от «коммунизма», что люди сами, без всякой подсказки, жаждали коренной перестройки всего и вся, включая собственную память и собственные традиции. И что достаточно было одного легкого толчка, чтобы карточный домик рассыпался, похоронив

под собой как прошлое, так и будущее великой страны.

Нифига подобного! Никто из «нормальных» граждан Страны Советом за десять лет до катастрофы об этом не помышлял. Даже представить себе такого не мог. И не собирался.

А вот отчего все произошло так, как произошло, точного ответа, увы, не было. Пока не было. У подавляющего большинства доживших до девяностых-двухтысячных. В том числе и у меня. Нынешнего.

Впрочем, искать ответ, полный и всеобъемлющий, я сейчас не пытался. Я всего лишь решал одну простенькую по сути задачу. Раз кто-то неведомый сумел поставить чудовищный эксперимент над всеми проживающими на одной шестой части суши, так почему бы и мне, ха-ха, чуток не поэкспериментировать. Например, проредить немножечко нынешнюю «элиту» Союза. Исправить, так сказать, досадное упущение органов, следящих за законностью и порядком в стране. «А что? Дело стоящее. Хотя и не простое. Совсем не простое».

Жаль только, что я здесь один такой «решительный» и «всезнающий».

А еще слегка напрягало то, что Шура Синицын так до сих пор и не прибыл в общагу из своего Нижнего-Горького.

Очень мне хотелось в его бесстыжие глаза посмотреть. Тем более что мысль шальная крутилась в дурной голове: «А вдруг он тоже… того? Такой же, как я… попаданец…»

* * *

В эту ночь, так же как и в предыдущую, старший лейтенант Смирнов вновь долго не мог заснуть. Хотя лег он вроде бы рано, через час после программы «Время» и через два после того, как возвратился со службы в свою однокомнатную квартиру на седьмом этаже панельной новостройки в Ленино-Дачное. Еще не «обросшую» мебелью и уютом холостяцкую конуру, всего лишь месяц назад выделенную родным ведомством перспективному («очень хотелось бы на это надеяться») молодому сотруднику.

Утренний разговор с майором Ходыревым прошел как будто неплохо. Никаких взысканий, ни устных, ни письменных, от куратора не последовало. Впрочем, после обеда пришлось-таки по закону подлости почти сорок минут отдуваться в кабинете кадровика управления. Подполковник Свиридяк по обыкновению был зануден и въедлив, как вышедший на покой прокурор. Все обстотельства воскресного инцидента старлей повторил раз, наверное, двадцать, не меньше. И только после двадцать первого очередного, как под копирку, доклада ничуть не уставший от «беседы», но по-прежнему хмурый Степан Миронович соизволил, наконец, отпустить проштрафившегося с миром. Дежурно порекомендовав ему напоследок «не выносить сор избы» и о происшествии языком не трепать. Особенно в разговорах с «чужими» («нэ из нашего управления»). Хотя это напутствие было безусловно лишним. Трепаться без прямого на то приказа старшего лейтенанта отучили еще в ВКШ [20] . Короче, история с «взорвавшимся» обогревателем закончилась для Михаила в целом терпимо, без не нужной никому нервотрепки с расследованием и «занесением» в личное дело.

20

Высшая Краснознаменная Школа КГБ СССР.

И тем не менее сон не шел. Практически по той же причине, что и сутки назад. Из-за той самой двухрублевой монетки неведомого происхождения. Которую теперь даже на исследование не отдашь. Поскольку нечего уже отдавать – исчезла монета, рассыпалась

в тусклую пыль едва ли не на глазах старлея, когда он открывал тот ящик стола, где еще утром покоился «артефакт». Немного странный, немного таинственный, но в нынешнем мире, увы, более не существующий…

Глава 5

– Ну, что нового у тебя, капитан, по завлабу?

– Вчера, товарищ полковник, зафиксирован факт встречи объекта с одним из работников компании «Макстрой».

– Да!? И с кем конкретно?

– С заместителем директора по безопасности. Он, как выяснилось, завлабу еще в воскресенье звонил.

– А почему тогда встреча только вчера произошла, а не в понедельник? Да, и личность этого безопасника как, уже отработали?

– В понедельник объект на работу не вышел, сослался на недомогание, поэтому контакт состоялся в среду. А безопасник тот оказался нашим коллегой. Некий Смирнов Михаил Дмитриевич, 57-го года рождения, не женат, детей не имеет. Служить начал еще при Союзе, сначала во Втором Главке, затем в Первом, потом опять перешел в ВГУ. Далее – ФСК, ФСБ, уволился со службы в 2005-м.

– Хм, интересный товарищ. Разговор их, я надеюсь, записан?

– Увы, товарищ полковник. Основная часть беседы проходила в защищенном от прослушивания помещении. Плюс, сами ведь знаете, там требуется специальное разрешение. А чтобы дать делу официальный ход, нужны более веские основания.

– М-да. Напридумывают, мать их, законов – работать невозможно. Впрочем, полноценное наружное наблюдение, я думаю, организовать все-таки стоит.

– Обоих пасем?

– Нет, только профессора. Безопасника пока трогать не надо – вполне может срисовать топтунов, шепнет своим бывшим, те – руководству, замучаешься потом отписываться.

– Понятно. Подключу спецов.

– Да. И еще. Придумай какой-нибудь обоснуй для прослушки.

– Диверсия? Сознательная порча оборудования? Передача сведений, составляющих гостайну, лицам…

– Да какая разница!? Ты, главное, оформи все как положено, чтобы крючкотворы судейские не придрались, а там… ну, короче, ты понял.

– Понял. Есть. Разрешите идти?

– Идите.

* * *

Спустя примерно минуту после того, как капитан Василевский закрыл за собой стилизованную под красное дерево дверь, полковник Свиридяк устало потянулся, встал и медленно прошелся по кабинету. Не нравилась отчего-то Тарасу Степановичу ситуация, складывающаяся вокруг этого почти рядового случая, произошедшего неделю назад в Курчатовском Институте. К тому же фамилия нового фигуранта расследования показалась смутно знакомой. Кажется, именно ее упоминал когда-то покойный отец, рассказывая об одном забавном происшествии, приключившемся в том же КИ в самом начале 80-х…

Среда. 5 сентября 2012 г.

– Здравствуй, Руслан. Ну что, как тут дела продвигаются?

– Доброго утречка, Михаил Дмитриевич. Завозимся потихоньку, – ответил прораб, вставая из-за накрытого листом фанеры стола навстречу заместителю директора по общим вопросам.

– С допуском проблем не было? Списки все утвердили? – продолжил Михаил Дмитриевич, кладя на стол напоминающую армейский планшет борсетку и пожимая протянутую Русланом руку.