Три лица Януса
Шрифт:
– Начальнику отдела ОКХ1 "Иностранные армии - Восток"?
– спросил Вилкс.
– Знакомая личность.
1 Верховное командование сухопутных войск вермахта.
– Он самый, Арвид Янович. Но неожиданное в том, что Гелен начал разрабатывать план немецкого подполья, учитывая опыт Армии Крановой. В частности, деятельность ее командующего генерала Бур-Комаровского, который во время Варшавского восстания попал к гитлеровцам в плен.
– Вот это поворот!
– покачал головой Арвид Янович.
– Действительно, неожиданный...
– В Бреславле
– Серьезный у нас с вами противник, этот Гелен.
– Идею у него перехватил сам Гиммлер. Два месяца он изучал доклад Гелена. Гиммлеру передал его Шелленберг. Потом рейхсфюрер внес незначительные поправки, присвоил себе авторство и громогласно объявил о создании диверсионно-террористической организации "вервольф", поручив формировать ее обергруппенфюреру СС Гансу Прютцману...
– И теперь мы ее имеем, эту организацию, в собственном тылу, проговорил генерал.
– Занимайтесь ".вервольфом" и денно и нощно, Климов! Советские солдаты должны воевать, не опасаясь выстрелов в спину... А этого хитромудрого Гелена необходимо взять на особую заметку.
Материалы о "вервольфе", переданные Янусом в Центр, позволили, как говорится, на корню выдернуть ядовитую поросль диверсантов и убийц из-за угла, выращенную заботами и стараниями гестапо и СД. К сожалению, списки агентуры и тайников, полученные Центром, были далеко не полными.
Постепенно в Гумбиннен собрались почти все сотрудники отдела подполковника Климова.
Алексей Николаевич вместе с Петражицким, теперь уже майором, назначенным его заместителем, мотались по занятой частями Красной Армии территории Восточной Пруссии, помогали армейским органам контрразведки избавляться от банд "вервольфа", организовывали заброску своих людей в немецкий тыл, налаживали новые каналы связи со старыми работниками вроде Януса и Слесаря.
Однажды, когда Алексей Николаевич расположился в одном из небольших городков на южной границе Пруссии и после короткого совещания у начальника Особого отдела армии вернулся к себе, в дверь двухэтажного особняка, который он занимал вместе с охраной и адъютантом - помощником, громко постучали.
Вошел солдат в наброшенной поверх телогрейки плащ-палатке, щегольски заломленной назад шапке-ушанке. Автомат висел у него на плече стволом вниз.
– Подполковника Климова мне, - совсем не по-уставному сказал он и застыл в дверях, слегка прислонившись к косяку.
Климов
– Есть такой. В чем дело?
– сказал он.
– Вас просят в "Смерш", товарищ подполковник. Срочно.
– Хорошо, - сказал Климов.
– Сейчас приду.
Алексей Николаевич вышел на улицу и двинулся к площади вдоль низких решетчатых заборов, за которыми теснились фруктовые деревья.
Площадь была заполнена солдатами и военной техникой. Все это шумело, кричало, разговаривало, постепенно вливалось в одну из дорог, уходящих на север, а с другой стороны подходили новые танки, автомашины, орудия и полевые кухни.
У входа в здание, занятое контрразведчиками, стоял автоматчик и один из офицеров дивизионного "Смерша".
– Прошу вас, товарищ подполковник, - сказал офицер.
В кабинете начальника "Смерша" Климов увидел одетого в гражданское платье старика. Старик сгорбился на стуле и нервно барабанил пальцами рук, лежащих на коленях.
На звук открываемой двери он не обратил ни малейшего внимания. Только пальцы его прекратили барабанить по коленям.
– Проходите, проходите, Алексей Николаевич.
Моложавый полковник поднялся из-за стола и шагнул навстречу Климову.
– Извините, что побеспокоил. Вот задержали мои ребята этого типа. Говорят, крупный помещик, юнкер. Хотел проскочить на трех грузовиках на запад, но не успел. Батраки из его имения рассказали, что на машинах были крупные ценности, произведения искусства. Но грузовики вернулись пустыми, шоферы сбежали, а хозяин... Вот он сидит, нахохлился, словно филин. Полковник повел глазами в сторону старика: - Поговорите с ним, Алексей Николаевич. Вы-то, наверное, скорее найдете ключик к этому пруссаку.
Климов с любопытством посмотрел на старика.
– Я вас оставлю, - сказал начальник "Смерша".
– Располагайтесь по-хозяйски.
Он вышел. Человек на стуле продолжал сидеть сгорбившись. Климов подтянул к себе стопку чистой бумаги, повертел в руках остро отточенный карандаш.
– Как ваше имя?
– спросил он.
– Барон Карл фон Гольбах!
– выпрямился старик.
– ...Я никогда не делал и не желал русским ничего плохого. И всегда говорил, что -мы должны жить в мире и дружбе. Впрочем, я лишь повторяю слова великого Бисмарка... И вы, конечно, не хотите мне верить.
– Отчего же, - возразил Климов.
– Хотеть и верить - разные вещи. Верить я хочу, но...
– Понимаю вас, герр офицер, и я думаю, есть способ заставить вас верить в мою лояльность. Вы, конечно, знаете о моих коллекциях редких книг и картин. Я хотел вывезти их на Запад, но стремительное наступление вашей армии опрокинуло все мои расчеты. Коллекции укрыты надежно, но я покажу вам тайник. Вы победили, и они должны принадлежать вам.
– Они должны принадлежать германскому народу, - тихо сказал Климов, когда он вновь. станет свободным.